Арифметика демократии (СИ)

Все мероприятия по апельсиноболу Верховный посещал лично, и оказывал покровительство тем, кто устраивал самые зрелищные мероприятия. Иногда высшие классы настолько уставали играть в апельснинобол, что предпочитали избавляться от лишних апельсинов, просто закатывая их катком в землю. Делалось это, разумеется, в тайне от марамуков, ибо им, несознательным, никогда не понять, что, уничтожая апельсины, высшие классы служат Верховному, мысли которого всецело заняты обороной Свойнины.

Слухи о том, что богатые впустую растрачивают апельсины, быстро расползались среди марамуков, и, чтобы их унять, верховному приходилось иногда арестовывать подозреваемых в пустой трате апельсинов. Правда, арестованных почему-то всегда быстро отпускали. "Это потому, что они откупаются взятками!" - сообразили догадливые марамуки, и возмущения по поводу этого нарушения порождали новый наплыв патриотизма, в котором они готовы были расправляться со всеми подозреваемыми в предательстве Свойнины. Но поскольку дотянуться они могли только до участников движения "против налогов", всё своё озлобление они выливали в перепалках и потасовках с ними. Самые же фанатичные сторонники Верховного ещё постоянно сетовали на то, что у их лидера недостаточно сильная власть для того, чтобы "навести порядок".

Слишком расточительное отношение к апельсинам высших классов неизбежно вело к небрежности их хранения, а где имело место небрежность, там всегда какой-то хитрый марамук успевал подсуетиться, чтобы украсть какой-то плохо лежащий апельсин. Украв, он разделял его на дольки, которые пускал в дело, выменивая дольки на что-то у других марамуков, таким образом, способствуя удовлетворения потребности в апельсинах и у себя, и у других, а к чему вела сытость, мы уже знаем. Поскольку допускать такого верховный не мог, то он выступил с речью перед Обществом:

- В то время, как наше Общество тратит все силы и средства на оборону нашей Свойнины, есть элементы, которые воруют дольки. Они наносят удар в спину нашему Обществу, отнимая ресурсы, которые нам так нужны для борьбы с врагом. Они воруют не у конкретных членов нашего Общества, они воруют у Свойнины. Поэтому мы вынуждены ужесточить меры и не давать никакого спуску предателям Свойнины!

После этого закон о воровстве был ужесточён, и борьба с воровством вызвала всеобщее одобрение. Были сформированы даже дружины добровольцев, которые ходили группами по нескольку человек и проверяли, не пытается ли какой-нибудь предатель Свойнины украсть лишний апельсин у какого-нибудь барабука, пока тот спит, и если ловили, то больно били. Ибо каждому сознательному члену Общества было понятно, что в такой напряжённой обстановке предателям Свойнины не должно было быть никакой пощады.

История девятнадцатая. Как Общество столкнулось с отделизмом

Поскольку, несмотря ни на какие трудные времена, правовое Общество всегда оставалось демократическим, учреждённый в нём строй отражал волю большинства. А воля этого большинства заключалась в том, что одна его часть имела возможность получать столько, сколько, она считала, заслуживает, а другая его часть не была обязана напрягать мозги настолько, насколько она считала себя не обязанной. Всё это было органично совмещено и реализовано в Законе Общества. Поэтому Закон, обеспечивающий им это всё, был и теми и другими воспринимаем как воплощение абсолютной справедливости.

Единственный вопрос, на который не было ответа у Закона Общества, это почему, если кому-то это выгодно, не ограничить такие правила распределения исключительно кругом тех, кого это устраивает, и не навязывать принудительно их всем, кого это не устраивает? Но только, чтобы получить на этот вопрос вразумительный ответ, его сначала нужно было задать, а выслушивать такие вопросы сторонники Закона не спешили, ибо пониматика учила их такие разговоры на полуслове пресекать, и вставлять уже известные нам фразы.

Вообще, вышеописанный вопрос для марамуков был окончательно решён и закрыт высказыванием по этому поводу Верховного, заявившего, что только так и может существовать Общество. И почему это именно так, они не интересовались, и не видели смысла интересоваться, ибо, зачем ещё ответы там, где самый лучший ответ уже найден?

Именно этот момент и не давал покоя некоторой компании людей, которые имели на этот счёт своё мнение. Они давно уже перестали публично высказывать общественности свои требования и соображения, и все свои разговоры вели в рамках своего узкого круга. Они так же мало общались с обычными марамуками, да и с высшими классами их тоже никто никогда не видел. А Службе Общественной Безопасности так и не удалось выведать, что у них на уме, ибо в присутствии последних они общались на обычнее темы, как и все остальные члены Общества.