Аристо из мира демонов

— И часто богатыри к ней захаживают?

— За последние четыреста лет — ни одного.

— Хрена себе, сроки. Да она поди кони давно двинула? Старушка эта, ветхая.

— Старушка? Хе-хе, — старый колдун рассмеялся, — В царстве Нави нет счета времени. Так что не беспокойся. Даже если будешь там год рыскать в поисках Ока Василиска, здесь и минуты не пройдет.

— Пространственно-временная аномалия?

— Она родимая. Так что? Соглашайся. Ты ничего не теряешь. Даже времени.

Предложение было более чем заманчивым.

Если я не найду артефакт, то в любом случае узнаю что-нибудь полезное. Не каждый день мне предлагают в потустороннее царство спуститься.

Также, помимо волшебных плюшек, я надеялся найти там быстрый путь домой.

Может имперцы после своего прихода оставили дверь приоткрытой? Почему бы и нет.

Попытка — не пытка.

Нахрен, уже пословицами заговорил. Поначитался сказок. Пагубно на мне общение с Достомыслом сказывается.

Ладно, решено.

Иду в царство Нави. Быстренько нахожу Ягу. Выбиваю из нее чистосердечное, куда Око заныкали. И возвращаюсь обратно.

До обеда должен управиться. Хах!

— Ладно, старче, хрен с тобой. Я согласен.

— Вот и славно, отрок. Вот и славно, — седовласый волхв потер руки, — тогда отправляйся, не мешкай.

Он подошел все к той же стене и начертил на ней посохом магический символ.

На стене проявилась, привычная уже, дверь.

Достомысл открыл ее и хотел пройти, но заметив, что я не двигаюсь с места, остановился.

— Чего застыл, как истукан? Пошли скорее. Раньше зайдешь — раньше выйдешь.

— Не так быстро, дедушка. Не так быстро.

Я упер руки в бока, показывая всем своим видом, что никуда не тороплюсь.

— Ну что еще? — тяжело вздохнул староста.

— А то, — пояснил я ему, — Это у вас тут может и минуты не пройдет. А мне там неизвестно сколько пробыть придется.

— И…? — Достомысл смотрел на меня не одупляя мои опасения.

— Сухпаек мне дай какой-то что-ли?

— Чегось?

— Еды дай с собой в дорогу, пень старый! Что я там жрать буду?!

— И то верно! — он хлопнул себя по лбу, — Сейчас внучку кликну, чтобы снеди тебе собрала какой.

Староста подошел к лестнице, ведущей на второй этаж, и громко позвал, задрав голову кверху:

— Лю-бааа-шаа!

***

В углу послышался шорох, началось какое-то шевеление на печи.

Через мгновение, вниз спрыгнула Любава. Потянулась, зевая, потерла спросонья глаза.

— Ну, что такое? Что случилось?

Достомысл обернулся на внучку и у него отпала челюсть.

Я же, не скрывая своего восхищения, без зазрения совести, откровенно наслаждался хорошенькой фигуркой абсолютно нагой девушки.

— Никитушка, ты меня звал? — ласково спросила Любаша, глядя на меня.

— Неа… — только и смог произнести, чувствуя, что гормоны опять начинают приливать к… кхе-кхе… голове.

Любава посмотрела мне за спину и увидела хватающего ртом воздух деда. Он был близок к прединфарктному состоянию.

— Дедушка?.. Ой!

Девушка густо покраснела и бросилась подбирать раскиданную по полу одежду, прикрывая свою наготу.

— Срамота-то какая, — запричитал староста, — В неглиже… при госте… А ну, оденься быстро!

Он отвернулся и его взгляд упал на меня.

При виде моей похотливой физиономии, жадно рассматривающей прелести юной красотки, в его голове, по-видимому, что-то щелкнуло.

Глаза его расширились еще больше.

Похоже, до старого маразматика наконец дошло, почему его внучка бегает голышом по избе.

— Ах, ты ж… семя Кощеево! Совратил мне внучку, охальник!

Я пригнулся, уворачиваясь от посоха. Крючковатая палка просвистела над головой.

— А ну, стой! Я тебя!

Вот уж хрен тебе, пердун старый. Я нырнул под стол, спасаясь от гнева разбушевавшегося деда.

Вылез с другой стороны, прямо перед успевшей натянуть сарафан Любавой.

Подмигнул ей и быстро обняв, чмокнул в щеку.

— Прости, но твой дедушка против того, чтобы мы были вместе!

Люба часто заморгала, а я, удачно воспользовавшись моментом, забежал ей за спину.

Очень вовремя.

Посох, навершие которого уже начало светиться зеленым светом, остановился в паре сантиметров от испуганной Любавы.

— За юбку бабскую прячешься? — орал староста, пытаясь достать меня посохом, — А ну подь сюды, совратитель.

— Кто я? Да никогда! У меня может к ней самые трепетные чувства!

Зараза! Один из сучков на посохе зацепился и порвал рукав сорочки.

— Стой! Дедушка! Не надо! — закричала Любава и топнула ножкой, пытаясь остановить наш хоровод.

Изба содрогнулась.

Силовая волна разошлась по избе, опрокидывая лавки и распахивая окна настежь. Потеряв равновесие, мы с Достомыслом попадали на задницы.

Внучка грозно зыркнула на деда. Тот сглотнул подступивший к горлу ком и попытался прикрыться посохом.

Любава повернулась ко мне. Лицо ее озарила нежная улыбка.

— Люб он мне дедушка, — вздохнула она томно, — Люб!

***

Я поднялся с пола.

Пока обескураженный дед переваривал слова своей внучки, я воспользовался моментом и попросил Любашу собрать мне в дорогу немного еды.

Девушка радостно кивнула и убежала греметь посудой.

Достомысл поднялся, опираясь на посох. Посмотрел на меня. Взгляд его был хмур.

Повернулся к хлопочущей у печки Любаве. Губы его тронула добрая, отеческая улыбка.