Аристократия в Европе, 1815–1914

Если бы военно-политические традиции в испанском стиле пустили корни в российской почве, вся современная история России могла бы пойти по-иному пути. Однако декабристы были разбиты, и в России утвердилась традиция консервативной поддержки законной династической власти. Подобно тому, как прусское офицерство сыграло решающую роль в поражении революции 1848 г., российское офицерство спасло Романовых в 1905 году Революции усилили стремление правителей, генералов и консервативных политических лидеров подчинять вооруженные силы исключительно монарху, не допуская, чтобы подозрительные парламентские институты распоряжались ими по своему усмотрению. Конституционный кризис, который Пруссия пережила в начале 1860-х годов, до определенной степени коренился именно в этом стремлении, и многие политические баталии, порожденные этим кризисом, после 1905 г. повторились в России, где противоборствующими сторонами стали монархическая власть и недавно созданный парламент (Дума)[334]

.

В начале девятнадцатого века армия Британии также была оплотом власти в борьбе против социальной революции. Перед самым 1914 г. британские офицеры тоже оказались до определенной степени втянутыми во внутреннюю политику: гак называемый мятеж в Кэррах отразил неприятие офицерством либеральной политики в отношении Ирландии — политики, угрожавшей “целостности Британской империи. Однако же, в вопросах, связанных с армией, Британия существенно отличалась как от России, так и от Пруссии.

Причиной тому не в последнюю очередь был имевшийся у Англии ранний и тяжелый опыт наличия постоянной армии, В отличие от России и Пруссии, чьи современные армии создавались прежде всего для защиты от внешнего врага, английские регулярные вооруженные силы были порождением гражданской войны. В период между 1649 и 1660 годами грозная армия «Нового образца»[335]

разгромила роялистов, вытеснила своих собственных политических лидеров и ввела в стране полувоенное правление, длившееся с 1649 по 1660 гг. После окончания гражданской войны аристократы-роялисты дорого заплатили за поражение. В период междувластия Палата Лордов была упразднена и даже право местной элиты контролировать управление своим графством подвергалось значительным ограничениям. Генералы Оливера Кромвеля в большинстве своем отнюдь не являлись выходцами из верхних слоев джентри, не говоря уже о классе крупных землевладельцев. Хотя в эти годы социальная революция в Англии так и не разразилась, некоторые чрезвычайно радикальные движения выплыли на поверхность; страной управляла армия, лишив традиционную правящую элиту возможности вершить судьбы нации, и учредив форму правления, которую сочли незаконной не только аристократы, но и большинство англичан. Действуя подобным образом, армия, впоследствии расколовшаяся и ослабленная, сама вернула власть в руки своих врагов-аристократов.

Результат не мог не сказаться, и весьма ощутимо, на положении армии и ее офицеров вплоть до начала двадцатого века. Жесткий парламентский контроль над армией стал обязательным принципом аристократической политики. Профессиональное офицерство, в среде которого преобладали не-аристократы, рассматривалось как угроза власти дворянства и английской свободе. Стяжательство воспринималось, как гарантия того, что офицерский корпус будет по преимуществу аристократическим, а значит, достаточно независимым и способным дать отпор амбициям любого коронованного военного тирана. По континентальным стандартам английское офицерство могло считаться состоятельным, аристократическим и непрофессиональным. Сравнивая меритократию французской армии с постыдным отношением к ветеранам Ватерлоо в Англии, Гроноу сетовал, что «под холодной тенью аристократии люди, которые во Франции, благодаря своей доблести, заняли бы в армии самое высокое положение, в Англии жили и умерли три или четыре десятилетия спустя после битвы в звании лейтенантов или капитанов». Этих людей отставили от дел, тогда как «в некоторых полках должность командиров исправляли мальчишки»[336]

.

Даже в 1816 г., когда военная угроза для аристократии отступила в далекое прошлое, премьер-министр Англии, лорд Ливерпуль, ознакомившись с планом создания «Юнайтед сервис клаб»[337] заявил, что «учреждение единого военного клуба с главнокомандующим во главе — чрезвычайно неблагоразумная мера, которая не только не пойдет на пользу армии, а, напротив, неизбежно создаст предубежденное мнение против этой ветви наших военных учреждений, и воздействие этого мнения мы ощутим в парламенте»[338].