Аристократия в Европе, 1815–1914

Определить, где были сосредоточены земельные владения дворянства и кто были крупными землевладельцами нередко бывает весьма сложно и требует кропотливой работы. Однако еще трудней оценить благосостояние аристократии. Статистические данные об имущественном состоянии крайне скудны, ненадежны и даже противоречивы, в особенности это касается Германии и России первой половины девятнадцатого века. Не всегда понятно, когда приводимые данные отражают валовой доход, а когда чистую прибыль — различие, в котором многие русские помещики нередко сами путались[30]

. Также денежное обращение создает путаницу в расчетах. До 1870 года в Германии в обращении было много различных валют и далеко не всегда можно сказать, какой в точности существовал между ними обменный курс. Теоретически как в Австрии, так и в России была единственная валюта, но практически в обеих странах в ходу были две: устойчивые металлические деньги и бумажные с меньшей ценностью и стабильностью. Обменный курс между бумажными и металлическими деньгами не только с течением времени то поднимался, то понижался, но и различался, по крайней мере в России, в разных частях империи. В добавление к вышесказанному отметим, что историки и современники часто приводят итоговые статистические цифры, не указывая на то, в каких деньгах — серебряных или бумажных — они выражены[31]

. Даже наличие полной и точной информации о чьем-либо доходе не исчерпывает всех сложностей. Прежде чем сравнивать реальный доход, необходимо разобраться в относительной стоимости жизни в трех взятых нами странах. Но даже если имелся бы сравнительный стоимостный коэффициент, распространяющийся на Лондон, Берлин и С.-Петербург — о чем можно только мечтать — все равно неверно было бы делать вывод, что этот коэффициент одновременно отражает стоимость жизни, скажем, в Баварии и в Тульской губернии. Более того, чтобы знать, какой у человека реальный доход, необходимо учесть его долги; но, даже имея такие статистические данные в своем распоряжении, легко ошибиться. Большие долги вполне могут быть следствием экстравагантного желания жить не по средствам. Но они также могут быть результатом выгодного вложения денег с целью позднее увеличить свое состояние. Особенно в Пруссии и России, где знать часто имела возможность брать ссуды у государства на выгодных для себя условиях, задолженность также могла всего лишь отражать умелую предприимчивость, когда ссуда бралась под меньший процент, а взаймы давалось под больший, или же взятые у государства деньги вкладывались в ценные бумаги или землю, стоимость которой повышалась гораздо быстрее, чем проценты по ссуде[32]

.

Как бы ни было трудно оценить имущественное состояние аристократии, без этого, безусловно, обойтись никак нельзя. Более того, хотя статистические данные, приводимые в этой главе, могут не всегда быть абсолютно точными, они дают общую картину доходов аристократии, которая почти наверняка отражает истинное положение дел и позволяет осуществить немаловажное сравнение как между тремя странами, так и внутри них. Тем не менее бесценным дополнением к статистическим данным об имущественном состоянии аристократии служат некоторые весьма выразительные замечания, в особенности принадлежащие тем, кто имел возможность сравнивать жизнь и нравы ряда аристократических сообществ. По европейским меркам, в Англии аристократии и джентри принадлежал чрезвычайно высокий процент всех ее земель. В 1873 году, когда впервые была проведена регистрация земель, в Объединенном Королевстве насчитывалось более миллиона землевладельцев. Однако четыре пятых земельных наделов принадлежало менее 7000 владельцам. В отличие от Германии и России, английские землевладельцы до 1815 года обладали неограниченными правами на собственность. Другими словами, они были не обременены обычным крестьянским правом, которое будучи закреплено либо законом (Германия), либо существуя на практике (Россия), с освобождением крестьян от крепостной зависимости неминуемо привели к разделу земельных владений между помещиком и крепостным[33]

.

Вследствие того, что в девятнадцатом веке в Англии отсутствовали закрепленные законом крестьянские права, до 1815 года там практически не существовало крестьянства в привычном для континентальной Европы виде. В 1873 году самими землевладельцами обрабатывалась лишь десятая часть земель. Только в одном графстве, Мидлсексе, владельцам наделов площадью менее 100 акров принадлежало более 20 процентов земель, к тому же в муниципальном Мидлсексе среди этих землевладельцев гораздо чаще встречались жители Лондона, чем фермеры-крестьяне. Только в отдаленных северо-западных графствах Камберленде и Вестморленде и среди болот Кембриджшира и сливовых садов Вустершира мелкопоместное землевладение занимало более или менее значительное место.