Аристократия в Европе, 1815–1914

Замечания Пюклера были продиктованы грустным сознанием того, что его собственные доходы от имения Мускау составляли лишь безделицу по сравнению с получаемыми владельцем Вубернского аббатства, герцогом Бедфордским. Около 1820 года средний ежегодный доход Пюклера равнялся 104000 талерам (15600 фунтам стерлингов). В 1817 г. у него насчитывалось до 400000 талеров (60000 фунтов) долга, который к 1835 году возрос до 600000 талеров (90000 фунтов). Меж тем как ежегодный доход герцога Бедфордского составлял к 1840 году около 100000 фунтов, хотя его отец оставил ему в наследство 551940 фунтов долга. Примерно в 1840 г. годовой доход герцога Бедфордского был от 27000 до 28000 фунтов. Поэтому различие между Пюклером и Бедфордом заключалось не в соотношении между общим и имеющимся в наличии доходом, как и не в масштабе их долгов в процентном отношении к поступлениям. Попросту Расселы были гораздо богаче, чем Пюклеры. Бедфорд имел достаточные средства и мог вовремя периодически погашать свои долги. Герману Пюклеру в конечном счете пришлось продать Мускау[41]

.

Практически мы можем причислить Пюклера к представителям прусского общества, поскольку после Венского Конгресса в 1815 г. Саксония, где находилась его усадьба Мускау, вошла в состав Пруссии. В начале девятнадцатого столетия Мускау было оценено для налогообложения в 500000 талеров (75000 фунтов стерлингов), однако эта сумма, по мнению историка — специалиста по имуществу — была более, чем на половину ниже реальной рыночной стоимости. В целом в Пруссии в те времена существовало только два поместья стоимостью свыше миллиона талеров (150000 фунтов), другие четырнадцать оценивались от 500000 до миллиона, а следующие двадцать девять — от 300000 до полумиллиона талеров. Даже если считать, что объявленная для налогообложения стоимость Мускау или стоимость других прусских поместий были, как и поместья Пюклера, в фискальных целях занижены, все равно принц Пюклер остается одним из крупнейших прусских землевладельцев. Это становится вдвойне ясно, если вспомнить, что в 1800 г. из сорока четырех наиболее высоко оцененных поместий Пруссии семнадцать находилось в польских провинциях на юге Пруссии и в Новой Восточной Пруссии. Эти провинции, приобретенные Пруссией после раздела Польши, были от нее в 1807 году отчуждены, а в 1815 г. вошли в состав Королевства Польского. Если исключить Вестфалию и Рейнскую область, которые в 1815 г. вновь отошли к Гогенцоллернам, есть все основания считать, что Пюклеру принадлежало одно из пятнадцати наиболее крупных поместий в Прусском королевстве[42]

.

Таблица 2.2 [Таблица 2.2] показывает не только огромный разрыв между благосостоянием английской и прусской аристократии, но также и то, насколько имущественное состояние прусских дворян отличалось от провинции к провинции. После того, как от Пруссии отошли земли Восточной и Южной Пруссии, ясно обозначилось доминирующее положение Силезии. Из двадцати семи поместий, оцененных свыше 300000 талеров (45000 фунтов), двадцать (74 процента) находились в Силезии. Из 289 поместий стоимостью от 100000 до 300000 талеров, 128 (44 процента) были силезскими. Эти цифры в некоторой степени отражают тот факт, что в Силезии располагалось гораздо больше аристократических поместий, чем в других провинциях, но это еще далеко не все, поскольку доля Силезии по части крупных поместий гораздо больше, чем по части поместий меньшей стоимости. Так, например, 2209 дворянских поместий имели стоимость от 5000 до 20000 талеров (750— 3000 фунтов). Из них только 504 (22,8 процента) находились в Силезии. Среди других провинций достойных соперников у нее не было. В Курмарке (Бранденбург), сорок восемь поместий имели стоимость свыше 100000 талеров, а 465 из 745 дворянских поместий (62,6 процента) были оценены от 20 до 100000 талеров. В Неймарке, как и в Бранденбурге, большая часть поместий (54,2 процента) также причислялась к категории, стоимостью в 20— 100000 талеров. Во всех остальных княжествах в большинстве находились более мелкие поместья стоимостью от 5000 до 20000 талеров[43].