Аристотель и Данте открывают тайны Вселенной

Я перевернул страницу и уставился на свой портрет, но ничего не сказал. Набросков со мной было пять или шесть – все сделанные в один день. Я внимательно их изучил. В них не было ни капли небрежности. Все линии были точными и продуманными и выражали его чувства – и в то же время в них была спонтанность.

Пока я рассматривал рисунки, Данте не произнес ни слова.

– Они честные, – сказал я.

– Честные?

– Честные и правдивые. Однажды ты станешь великим художником.

– Однажды, – повторил он. – Слушай, тебе не обязательно хранить этот блокнот.

– Ты мне его отдал. Теперь он мой.

Потом мы оба замолчали и просто сидели на крыльце.

В тот вечер мы даже толком не попрощались. Мистер Кинтана поцеловал меня в щеку. Он всегда так делал. Миссис Кинтана приподняла мою голову за подбородок и посмотрела мне в глаза, будто хотела напомнить о словах, произнесенных в больнице.

Данте обнял меня. Я обнял его в ответ.

– Увидимся через несколько месяцев, – сказал он.

– Ага, – сказал я.

– Я тебе напишу, – добавил он.

Я знал, что он напишет. Но не знал, отвечу ли ему я.

Когда они ушли, мы с мамой и папой устроились под навесом. Пошел дождь, а мы все сидели. Сидели и тихо на него смотрели. И в струях дождя я видел Данте, который держит в руках птицу со сломанным крылом. Я не мог разобрать, улыбается он или нет. Вдруг он потерял свою улыбку?

Я закусил губу, чтобы не расплакаться.

– Я так люблю дождь, – прошептала мама.

Я тоже его люблю. Я тоже его люблю.

Я почувствовал себя самым грустным парнем во Вселенной. Лето пришло и ушло. Лето пришло и ушло. И наступил конец света.

Буквы на странице

Есть слова, которые я никогда не смогу произнести.

Один

Первый день занятий. Остинская старшая школа, 1987 год.

– Ари, что с тобой случилось?

На этот вопрос у меня был простой ответ.

– Авария.

Это Джина Наварро подошла ко мне на обеде.

– Авария? – переспросила она.

– Ну да, – сказал я.

– Это не ответ.

Джина Наварро. Почему-то ей казалось, что раз мы знакомы с первого класса, ей можно меня доставать. Единственное, что я знал о ней наверняка, – это то, что она не любит простых ответов. «Жизнь – штука сложная» – таков был ее девиз. И что тут скажешь? Что тут скажешь? Ничего не придумав, я просто молчал и смотрел на нее.

– Ты неисправим, да, Ари?

– Не вижу смысла исправляться.

– Ну еще бы.

– Ага, еще бы.

– Не уверена, что ты мне нравишься, Ари.

– А я не уверен, что мне нравишься ты, Джина.

– Что ж, не все взаимоотношения строятся на симпатии.

– Пожалуй.

– Слушай, а я ведь единственный человек, с которым у тебя были какие-никакие долговременные отношения.

– Ты вгоняешь меня в депрессию, Джина.

– Не надо винить меня за свою меланхолию.

– Меланхолию?

– Загляни в словарь. Твое отстойное настроение – твоя собственная вина. Только посмотри на себя. Случай-то запущенный.

– Я запущенный случай? Да иди ты, Джина. Оставь меня в покое.

– В этом-то и проблема. Ты вечно один. Слишком много времени проводишь с самим собой. Поговори со мной.

– Не хочу. – Я знал, что она не отвяжется.

– Слушай, просто расскажи мне, что случилось.

– Я уже рассказал. Попал в аварию.

– Какую аварию?

– Долгая история.

– Ты просто издеваешься.

– О, ты заметила.

– Ты козел.

– Само собой.

– Само собой.

– Ты меня задолбала.

– Вообще-то ты должен быть мне благодарен. Я хотя бы с тобой разговариваю. Ты ведь самый непопулярный парень в школе.

Я указал на Чарли Эскобедо, который как раз выходил из столовой.

– Нет, вот самый непопулярный парень в школе. Я даже рядом не стоял.

Тут к нам подошла Сьюзи Бирд. Она уселась рядом с Джиной и уставилась на мои костыли.

– Что случилось?

– Авария.

– Авария?

– Он утверждает, что да.

– А что за авария?

– Он не говорит.

– Кажется, вы и без меня прекрасно обходитесь, правда?

Джина начинала злиться. В последний раз, когда у нее было такое выражение лица, она запустила в меня камнем.

– Рассказывай, – велела она.

– Ладно, – вздохнул я. – Это случилось после того жуткого ливня. Помните, тогда еще град был?

Они обе кивнули.

– Ну вот тогда. Посреди дороги стоял какой-то парень, и прямо на него ехала машина. Я столкнул его с проезжей части. Спас ему жизнь. А машина проехалась по моим ногам. Вот и вся история.

– Ну ты и заврался, – фыркнула Джина.

– Это правда.

– Думаешь, я поверю, что ты герой?

– Только не надо больше швыряться в меня камнями.

– Ну серьезно, вранье враньем, – вставила Сьюзи. – И кто он, тот парень, которого ты якобы спас?

– Не знаю. Какой-то парень.

– Как его зовут?

Я ответил не сразу.

– Вроде бы Данте.

– Данте? Серьезно? Так мы и поверили.

Джина и Сьюзи переглянулись с видом: ни стыда ни совести! А потом дружно встали из-за стола и ушли.

Весь оставшийся день я не мог перестать улыбаться. Иногда достаточно просто сказать людям правду. В нее не поверят. И тебя наконец-то оставят в покое.

Два