Аристотель и Данте открывают тайны вселенной

Я получил водительские права! Я уже возил маму и папу. Я отвез их в Новую Мексику. Мы пообедали. Потом я отвез их домой, и думою они более-менее одобрили мое вождение. Но, вот, что было лучшей частью. Я встал ночью, и поехал в пустыню. Я слушал радио, лежал на прицепе грузовика и смотрел на звезды. Никаких городских огней, Данте.

Это было прекрасно.

Ари

ДВАДЦАТЬ ДВА

Одним вечером мои родители ушли на свадьбу. Мексиканцы. Они обожают свадьбы. Они хотели взять меня с собой, но я отказался. Смотреть на моих родителей, танцующих под мексиканскую музыку, было сущим адом. Я сказал, что устал от работы, и что я останусь дома и отдохну.

— Что ж, если ты захочешь уйти, — сказал папа. — Просто оставь записку.

У меня не было никаких планов.

Я собирался сделать кесадилью и устроиться поудобнее, когда ко мне в дверь постучался Чарли Эскобедо.

— Ужинаешь? — спросил он.

— Не совсем. Я делаю кесадилью.

— Круто.

Я собирался предложить кесадилью и ему, потому что он выглядел голодным. Но это был его обычный вид. Он всегда казался голодным. А еще он был худой, и выглядел как койот в самый разгар засухи. Я много знал о койотах. Они мне очень нравились. Мы так и стояли, смотря друг на друга, и наконец я произнес:

— Ты голоден?

Не могу поверить, что спросил это.

— Неа, — ответил он. — Ты когда-нибудь стрелял из ружья?

— Нет, — ответил я.

— А хотел бы?

— Нет.

— Ты должен попробовать. Это чудесно. Знаешь, мы бы могли выехать в пустыню и попробовать наркотики. Они сладкие. Они очень сладкие, чувак.

— Я предпочитаю шоколад, — сказал я.

— О чем ты вообще говоришь?

— Сладкие. Ты сказал сладкие. Думаю, я получу свою порцию сладости из шоколада.

После этого он разозлился, начал обзывать меня, и сказал, что надерет мне задницу. Еще он сказал, как я посмел считать себя слишком хорошим для стрельбы или героина. А еще он сказал, что я никому не нравлюсь, потому что считаю себя мистером Габачо.

Мистер Габачо.

Мне это не понравилось. Я был точно таким же мексиканцем, как и он. Но я не боялся этого придурка.

— Почему ты не найдешь кого-то другого для своих дел? — сказал я, и только потом понял, что он одинок. Но это не дает ему права быть придурком.

— Ты гей. Ты это знаешь? — сказал Чарли.

О чем он болтал? Я гей только потому, что не хотел курить травку?

— Да, я гей, и я хочу поцеловать тебя, — сказал я.

А потом его лицо искривилось, и он сказал:

— Я собираюсь побить тебя.

— Вперед.

И он ударил меня, но я не был против. Вообще, он мне нравился. Но это было до того, как он стал заставлять меня делать то, что я не хочу. Если честно, мне бы хотелось попробовать героин, но я еще не был готов к этому.

Парень должен быть готов ко всему. Я так думал.

Я подумал о рассказе Данте, в котором он писал, как он напился. Я пил пиво с Джиной и Сьюзи, но я никогда не напивался. Мне было интересно, хорошее ли это чувство. Я снова начал думать о брате. Возможно, его посадили в тюрьму из-за наркотиков.

Думаю, когда я был маленьким, я очень любил его. Возможно, именно поэтому мне было грустно и одиноко. Возможно, я просто скучал по нему всю свою жизнь.

Не знаю почему я сделал то, что сделал. Но я сделал это. Я вышел на улицу, и нашел пьяного попрошайку, который просил денег. Он ужасно выглядел, а пах еще хуже. Но я не хотел становится его другом. Я попросил его купить мне пиво, и сказал, что взамен тоже куплю ему пиво. Он согласился. Я припарковался на углу, и стал ждать. Когда он принес мне пиво, он спросил сколько мне лет.

— Шестнадцать, — сказал я. — А вам?

— Мне? Мне сорок пять. — Он выглядел намного старше. Внезапно мне стало плохо, из-за того, что я использовал этого попрошайку. Но он ведь тоже использовал меня. Так что, все честно.

Сначала я хотел поехать в пустыню, и напиться там. Но потом понял, что это не самая лучшая идея. В моей голове появились недавние слова мамы. В итоге, я решил просто поехать домой. Я знал, что родители придут еще не скоро. У меня есть целая ночь.

Я припарковался возле дома. Решив остаться в грузовике, я начал пить пиво. Я впустил к себе Легс, но она пыталась лизнуть пиво, и мне пришлось сказать ей, что собакам нельзя пить пиво. Возможно, подросткам тоже не стоит пить пиво. Но понимаете, я ведь просто экспериментировал. Открывал тайны Вселенной.

Я решил, что начну пьянеть уже после двух бутылок пива. Так все и было. Я чувствовал себя очень хорошо.

И я начал думать о разных вещах.

О брате.

Данте.

Кошмарах моего отца.

Илеане.

После того, как я выпил еще бутылку пива, я перестал чувствовать боль. Оно действовало прям как морфий. Но не совсем так. Затем я открыл еще одну бутылку пива. Легс положила голову мне на колени.

— Я люблю тебя, Легс, — сказал я. И это было правдой. Я любил эту собаку. И когда я сидел в своем грузовике с пивом и собакой, жизнь не казалась такой уж плохой.

Многие парни могли убить за то, что есть у меня. Так почему же я не был благодарен? Потому что я неблагодарный, вот почему. Именно это сказала обо мне Джина Наварро. Она была умной девочкой. И она не ошибалась по поводу меня.