Аритмия

— Сама все сделаю, — повторяет мои слова. — Прямо девушка мечты.

Игнорирую вызывающий тон, но в очередной раз заливаюсь краской.

— Давай, наклоняйся, не вредничай хотя бы сейчас.

Хохотнув, матерится. Похоже, ситуация его забавляет. А меня совершенно точно заставляет нервничать и волноваться. Впрочем, пора бы уже привыкнуть к такому состоянию.

Настраиваю теплую воду и делаю глубокий вдох.

Опирается ладонями о раковину. Подставляет лицо под струю.

Просто помоги ему, Даш.

Прикоснись к нему.

Не бойся…

Глава 19. Скотина бесчувственная

Ян

Шмотки, разумеется, не из Италии. Пошиты где-нибудь в Подмосковье. Но, как говорится, на безрыбье и рак рыба.

— Отлично сидит! — рассыпается в комплиментах администратор.

— Сойдет.

— Отрежем бирочки? — предлагает она.

— Нет, пойду отсвечивать ими по Питеру, рекламируя ваш «итальянский» бренд.

— Секунду, — прокашливается в кулак и уходит. — Лен! Ножницы!

— «Когда же юности мятежнойПришла Евгению пора,Пора надежд и грусти нежной,Monsieur прогнали со двора.Вот мой Онегин на свободе;Острижен по последней моде;Как dandy лондонский одетИ наконец увидел свет»[2]

Девчонка цитирует Пушкина, и я подавляю в себе порыв улыбнуться. Вместо этого, по обыкновению, стреляю порцией яда.

— Арсеньева, ты снова обрела голос? — смотрю на ее отражение в зеркале, расправляя воротник пальто.

Упорно делает вид, что занята сборами. Так отчаянно торопится, что в рукав попадает только с третьего раза.

Крайне забавно наблюдать за тем, как ее щеки в очередной раз заливаются румянцем. Ибо застенчивость давно уже не в моде.

Забираю ножницы у продавщицы, обозвавшей меня «чумазым бичом», и она непроизвольно дергается. По ходу выражение лица у меня то еще… Небось решила, что заколю ее этими самыми ножницами.

Покрутив бирки в руках, подсчитываю в уме общую стоимость и достаю портмоне, которое перед отъездом подарила мать.

Очередной откуп моего донора. На этот раз наличными.

— Без чаевых, Лен, — некрасивым, унизительным жестом швыряю бумажки ей в морду. — Пошли, Арсеньева.

Подхожу к двери, поворачиваю ключ в замке и выхожу на улицу.

— Зачем ты так сделал? Она, конечно, не имела права с нами так разговаривать, но…

— Но что?

— Она в матери тебе годится. Это было очень грубо, — осуждающе качает головой.

— Пойди извинись. Это в твоем духе, — бросаю через плечо.

— А в твоем — смешивать людей с грязью, — отзывается она.

— Если они того заслуживают, то почему бы и нет… — останавливаюсь у перекрестка.

— Если бы только так, — тяжко вздыхает. Поправляет свою идиотскую шапку и осматривается по сторонам. Я тем временем открываю в телефоне приложение и вызываю такси.

На экране высвечивается входящее сообщение.

«Ян, ты где? Все нормально? Дарина с тобой?»

«Со мной».

«Возвращайтесь, уже поздно!»

«Прикроешь. В первый раз, что ли?»

«Не буду! Немедленно приезжайте в гостиницу!»

«Ты прикроешь, Ковальцова. Сама знаешь почему!»

Одна фраза — и она больше мне не пишет. Дюже дорожит своим местом в Гимназии.

Замечаю «Мерс» прямо по курсу и сверяюсь с номером.

— Арсеньева, загружаемся.

— Я думала, мы поедем на автобусе, — недовольно хмурится она.

Открываю заднюю дверь.

— А сколько стоит? — спрашивает настороженно. — Напополам тогда, ладно?

Вскидываю бровь.

— Садись давай.

— Я серьезно, — забирается в тачку и продолжает тарахтеть без умолку.

— Двигайся.

— Добрый вечер, — приветствует нас водитель. — Поездка займет восемнадцать минут. Какие-нибудь предпочтения?

— Нет.

Машина трогается с места.

— Ян, сумму разделим поровну. Потому что я не собираюсь раскатывать по Петербургу за твой счет. Еще и на дорогущей машине! — никак не уймется девчонка.

«Не собираюсь раскатывать по Петербургу за твой счет».

Придушил бы…

— Сделай одолжение, перестань нести ахинею, — цежу сквозь зубы.

И откуда такие, как она, вообще берутся? Тащите красную книгу. Обнаружен вымирающий вид.

В салоне звучит какая-то тупая примитивщина. Я зову это музыкой для деградантов. Минимум смысла, незатейливая рифма и мотив. Еще и голос у певицы премерзкий. Уши вянут.

— Сменить радиостанцию? — интересуется парень, замечая мою кислую морду.

— Пусть тишина поиграет.

Выключает эту жесть.

Массирую висок и закрываю на пару секунд глаза. Голова болит просто адски и, как назло, с собой нет колес.

Арсеньева всю дорогу, как приклеенная, пялится в окно. Небось боится пропустить что-нибудь важное. Хотя оно и понятно, город толком так и не увидела. Сегодняшняя пешая прогулка не в счет.