«Арк» значит «Пламя»

…Урода-китобоя, из-за которого джонка Бута вынуждена была тащится к остров-вулкану в тот, первый раз, удалось достать без проблем — как сама Судьба вывела сквозь легкую дымку над постепенно холодеющим к осени и высоким жным широтам морем к дрейфующему судну-промысловику. Забойщики, правда, заметили «Волю» вовремя, и забегали как крысы, выбирая плавучие якоря и поднимая паруса. И даже успели бы вовремя — если бы не длинноствольные имперские пушки с «Морского Охотника». Стерх и канониры так удачно положили ядра, что саловозка начала тонуть после второго же выстрела — не очень быстро, но уверенно: видать «умник»- торговец скинул часть балласта выпилил водонепроницаемые переборки (для большей вместимости трюма), отличавшие джонки от судов других государств — то-то посудина его была шибко ходкой в прошлую встречу. Жадность — она еще и не так мозги мутит, бывает. Оставалось выловить не тонущие бочки с жиром, и, может, кое-кого из людей, когда сквозь дымку проступил силуэт еще одного корабля. Огромного, словно легендарный морской дракон, и с корпусом, обшитым крашенным металлом! Имперский супер-крейсер: в первый раз Бут увидел на воде нечто настолько огромное! Настало время «Воле» удирать, подставив корму попутному ветру и распустив все паруса, молясь всем богам, что бы дожить до ночи или нырнуть в слишком узкий для морского гиганта пролив среди недалеких уже островов южного архипелага: любой маневр от ветра давал врагам огромное преимущество из-за более высоких мачт (и площади парусов) и куда как более совершенного чем на джонке парусного вооружения. Стерх, прочтя сигнал из поднятых цветастых флагов имперским военным кодом на фок-мачте преследователя помрачнел еще сильнее — «перевел», что их заранее записали в «военные преступники империи»: может, потому по судну Арка не стреляли даже тогда, когда расстояние уже позволяло — противник явно нацелился перекрыть ветер беглецам и взять на абордаж. Развернутое на корме еще недавно казавшееся верхом совершенства военной мысли морское орудие с «Тюленя» не оставило на металле корпуса имперца, сыпанувшего искрами на месте удара ядром, даже видимой вмятины. Зато прилетевшие с огромного расстояния пули быстро убедили расчет артиллеристов укрыться за надстройкой: штурвал уже давно был зафиксирован в одном, нужном положении. А потом из негустой вроде как дымки слева проявился скалистый и поросший соснами берег — и крейсер-гигант с ходу налетел на рифы. Но даже в такой ситуации, скребя по камням стремительно набирающим воду корпусом, моряки самого большого государства материка Азур доказали, что умеют выполнить боевую задачу любой ценой: прилетевший одиночный пушечный снаряд одного из двух курсовых орудий крейсера разворотил корму джонки лишь чуть-чуть выше ватерлинии, лишая управления. Итог оказался закономерен…

…«прощальное приключение» вышло настолько «на славу», что даже «болеющий морем» шкипер целых полгода «строил дом и семью» на берегу острова-вулкана с полной отдачей: совсем с другими женщинами, нежли предполагал два года назад, но какая, к барракуде, разница?! Тепло, жратва есть, дом выдали, бабы… бабы и есть бабы, красная там у них кожа, бронзового оттенка или вовсе белая: уж в этом-то он, гхем, как и любой моряк — разбирался. Матросы выходили рыбачить, трепались о будущих плаваниях на обещанных новых кораблях, а шкипер, казалось, был полностью доволен видом зеленоватых волн с деревенского склона: даже на пляж ни разу не спустился. Но, через полгода начала ползти в сердце непонятная тоска, после рождения двух спиногрызов лишь усилившаяся — не по нему оказался береговой покой. Тем более, что вместо обычных шаланд островитяне подгоняли своим недо-гражданам лодки самых странных конструкций… и с парусами, сильно напоминавшими имперские, которые по мере замены новыми превращались во что-то уж совсем непотребное (но эффективное, проклятье!) — непорядок, молодь зеленая уже освоила новый такелаж, а вот он, морское, значит, волк и шкипер, нет. Правда, лодку он пошел просить себе отдельную — и сразу к гражданину Стерху, как местный «типа, староста» — после злоключений на южных островах его и Охотника бывшие «контрабасы» очень уважали. И пришел, как оказалось, очень вовремя…