Аркадий Бухов

— Валя! И вам не стыдно?!

— Тогда почему же вы мне букет с живыми цветами не принесли?

— При всей любви к вам я не способен на такой безграмотный подарок. Может быть, букет живых цветов, если хотите, — букет из живых цветов, но букет с живыми цветами… Где вы его нашли. Валя?

— У Льва Савина. В новой повести «Вылазка Кандида». Так и сказано: «букет с живыми цветами».

— Мало что, Валя, сказано. Нельзя же так!

— Оставьте меня. Смеюсь на вас.

— Нельзя смеяться на кого-нибудь. Смеются над кем-нибудь.

— Это другие смеются. А у Митрофанова в «Северянке» особый смех: «Смешно было на талончики».

Я безнадежно махнул рукой.

— Вы победили. Валя. Смейтесь на меня, сверкайте утюгом, обрастайте бородой, если хотите, и ходите с розовыми ресницами и не поминайте меня лихом…

* * *

Она любила меня и верила мне. И потом все это кончилось сразу. Валя, Валя, зачем я приносил тебе беллетристику..

Девяносто листов

Мы за память о великих. И за освоение литературного наследства. И вообще — за все. Но все-таки…

В жизни Пушкина, Бальзака и Льва Толстого совершенно незаметными прошли три эпизода, правда, не повлиявших на их творчество, но почему-то оставшихся незамеченными.

Пушкин и извозчик Пурчук

«Однажды Пушкин проходил по Невскому проспекту в два часа ночи. На углу стоял одноконный извозчик.

— Свободен? — спросил А. С. Пушкин.

— Занят, — ответил извозчик С. Пурчук и заснул».

Оноре Бальзак и хромовые ботинки

«Будучи на юге Франции, великий романист Бальзак заказал себе хромовые ботинки у сапожника Анри Тюрена.

— Как ваша фамилия? — спросил сапожник.

— Бальзак, — ответил великий писатель и, уходя, обронил счет от прачки».

Лев Толстой в бане

«Уже в преклонном возрасте и будучи вегетарианцем, Лев Николаевич Толстой зашел в баню.

Один из его поклонников, духобор Иннокентий Гнедых, вошел в парильню с шайкой в руках и сказал:

— Я написал поэму о неубийстве комаров и телят.

Толстой вздохнул и отвернулся к стене. Иннокентий Гнедых бросился домой и радостно изложил свою встречу с мировым писателем».

В тихий летний вечер, кушая пирожные «Наполеон» и запивая их лимонадом, маститые исследователи из журнала «Поленья» вели тихий разговор:

— Кстати, о Пушкине. Есть прекрасный материальчик. Воспоминания о семействе извозчика Пурчука в дни кратковременного его пребывания в Либаве. Почти сенсация. С поясным портретом внучатого племянника извозчика. Надеюсь, в сборнике хватит места й для поэмы «Без кошмара не убьешь и комара» духобора-самоучки Иннокентия Гнедых.

— Это который не успел прочесть стихи Льву Николаевичу Толстому в рязанской бане? Можно и духобора. А у вас что?

— Сравнительная таблица хромовых ботинок Бальзака с штиблетами современников.

Давайте теперь перелистаем сами очередной выпуск «Поленьев», вышедший в размере 90 печатных листов.

Внук С. Пурчука о своем деде

«В Костроме до сих пор еще живет духовный пастор отец Вавила Дудуев, который был знаком с внуком извозчика С. Пурчука, известного своей ночной беседой с поэтом А. С. Пушкиным.

По словам племянника внука, дедушка его, будучи уже портным в Могилеве, об этой беседе рассказывал так:

«Сумеркалось. Поев щец, я отвез моего барина в Собрание и тут же получил по морде от одного гвардейского офицера в капитанских чинах, с аксельбантами.

Сижу я после этого на козлах, и вдруг подходит ко мне один мужчина в бобрах и говорит, как сейчас слышу:

— Извозчик, свободен?

Кажись, это и был Пушкин. А может, и кто другой из поэтов либо из военных. Потом я переехал в Ростов, а оттуда в Могилев, где и шил в рассрочку».

Дальше идут 382 страницы убористого текста с описанием С. Пурчука-деда в качестве портного, отца и соседа. Со снимками его мастерской, огорода и первых сшитых в рассрочку штатских брюк.

Следующий раздел «Поленьев» в 496 страниц занят трактовкой эпизода «Лев Толстой — Иннокентий Гнедых».

Прежде всего приводится второй черновой вариант поэмы духобора-самоучки «Без кошмара не убьешь и комара». Начинается поэма так:

И комар есть Божий дар,Пусть живет себе комар.Человека он вкушает,Песней воздух оглашает.Так зачем же комараУбивать мы будем зря?

На 379 строфе выясняется, что убивать для пищи можно только сливочное масло и морковь.

Затем идут пространные мемуарные воспоминания о встречах автора с Львом Толстым в бане. Для того чтобы будущему читателю не было зазорно представлять великого классика голым, автор заблаговременно описывает встречу так:

«Облик великого старца был скрыт паром. Облик смотрел в одну сторону, а я — в другую.

— Учитель, — сказал я, взмывая в воздухе шайкой, — я хочу тебе прочесть поэму.

Облик вздохнул и повернулся в облаках пара».