Аркадия (СИ)

Они признали меня своей, и я забрал Говарда, спасшего меня, с собой. А еще я пообещала, что буду стараться защитить их. И я выполняла свое обещание, насколько могла. И я была счастливой, насколько могла. У меня были те, ради кого я жила. Изуродованные души, о которых я заботилась.

Иногда я вспоминала Розу и папу, и мне становилось грустно. Я не скучала, нет. Мало кто скучает по родителям в восемнадцать. Наоборот, мне было приятно осознавать, что они живы, здоровы и далеко. Но все же я знала, что им грустно и плохо без меня. То есть, папе. Розу-то ничем не проймешь.

Папа никак не смог бы спасти меня, ему сюда ходу не было. То есть, был один вариант, но тогда папа плыл бы вместе со всеми в водах Великой Реки, и пользы от него было бы мало.

Я потянулась, и Говард дернул крыльями. Эдгар ткнул морду в стену, потом еще раз, и еще раз. Я щелкнула пальцами, и он уткнулся мне в руку, реагируя на звук. Среди моих Зверей было мало тех, кто мог бы быть самостоятельным. Те, что не слепы, были неразумны. Я принялась гладить Эдгара и Говарда. Говард всегда был тихим, смущенным. Он не издавал ни звука и только изредка подергивал крылышками в знак того, что ощущает мое присутствие. Эдгар же щелкал и стучал, шумел, настойчиво требовал внимания. Я подумала, кем они были прежде. Иногда я представляла Говарда смущенным бухгалтером, а Эдгара - бандитом-рецидивистом. Потом, правда, я представляла, что сплю в постели с двумя мужиками, и дальше развивать мысль уже не хотелось.

Я отдернула балдахин, зашипела, как вампир, шокированная таким количеством света. Утро неизменно травмировало мои глаза, вот к чему в Аркадии нельзя было привыкнуть, так это к яркому солнцу.

Я вылезла из кровати и пошла в ванную. Ванная моя была вовсе не душевой, к которой я привыкла. В центре большого помещения, всегда стояла золотая купальня, наполненная свежей водой. В принципе вода, которая всякий раз обновлялась, стоило только выйти из помещения, с успехом заменяла водопровод. Температура была ровно та, которой я и хотела. Теплая, почти горячая. Эдгар и Говард погрузились в купальню со мной. Некоторое время они бессмысленно плескались, а потом я поймала Эдгара и принялась намыливать. Фасеточные глаза Говарда бессмысленно пялились на это зрелище.

Мыла здесь были самые разные. Но я всегда выбирала то, что пахло лилиями, потому что лилии - похоронные цветы. Стоило мне вылезти из купальни, и я тут же пожалела, что Неблагой Король истребил всех своих Младших Детей. Они могли бы услужить мне. Говард и Эдгар явно не располагали мелкой моторикой, нужной для того, чтобы вытирать меня и надевать на меня одежду. Пришлось самой. Платья я, к счастью, носила не столь сложносочиненные, как представлялось мне изначально. Они даже особенно не относились к средневековью или к какой-то определенной культуре. Сейчас я выбрала черное платье с воротником под горло, расшитое серебряными нитями.

Дресс-код Неблагого Короля имел один единственный существенный пункт, который меня вполне устраивал. Мы носили черное. Все, кроме Акселя, который считал, что и так делает слишком много, чтобы не иметь права выпендриваться.

Аксель мне не нравился. Он обладал невероятным самолюбием и никогда не говорил правду. Я несколько раз спрашивала его о том, кто он такой и всегда получала разные ответы.

Он был то гениальным студентом театрального факультета в Париже, то наркоманом из спального района Нью-Йорка, то сыном бармена в Дублине. И всякий раз Аксель затейливо и безвкусно украшал свои истории сопливыми подробностями о болеющих родных, мертвых братьях и сестрах, тюремных сроках, данных ни за что и воровстве как единственном способе добыть себе пропитание. Один раз он в красках описал себя в качестве защитника природы, пытавшегося остановить вырубку лесов Амазонки.

А на самом-то деле он даже имени своего настоящего не назвал.

Сегодня мне опять предстояло столкнуться с Акселем. В принципе, Аксель появлялся в моей жизни довольно часто. Он передавал послания Неблагого Короля. С тех пор, как здесь появились мы, Аксель называл себя Волей Отца. Вроде как он передавал его приказы, а может и еще что-то делал. Я не разобралась в сложной титулатуре Аркадии. Я просто делала то, что должна была, а знания о том, что должны делать другие были мне ни к чему.

Я посмотрела на часы. Изогнутые стрелки, будто сделанные из костей, показывали без десяти девять. В девять я должна была быть в усыпальнице Благого Короля.

Мы двинулись вниз по лестнице. На самом деле я никогда не представляла себе здания, по которому можно бродить часами. Долгие прогулки ассоциировались у меня с открытым небом. Впрочем, и здесь небо было открыто. Помещения постоянно тасовались, как карты в колоде, но что касалось базовых комнат, вроде тронного и пиршественного залов, усыпальницы Благого Короля, ходов в башни, они оставались на своих местах. Я шла по коридору, чуть другому, чем он был вчера, но знала, куда направляюсь.

К тому времени, как я зашла в усыпальницу, я была уверена, что опоздаю, но пришла раньше, чем все остальные. Кроме Акселя, разумеется.