Аркана

Попытки выяснить что-то о той девушке не увенчались успехом. Я всё гадала, что произошло в ночь Самхейна? Неужели мои руки сделали так, чтобы та ночь стала для неё последней? Холод и дрожь по телу пробежали от подобных мыслей.

Атлас. Сколько бы я ни бродила по затихшему городу, не видела его. Идти в лес боялась. Страх сидел под кожей, руководил мной и как только бросала взгляд на сумрак, сени от деревьев по позвоночнику, лёд ожигающей плетью бил.

Снова фургон. Ясми на своей кровати спиной ко мне. Всё ещё обижена моим поведением. И я хотела извиниться. И признать, что боюсь до ора в горле до спазмов в животе, когда заметила на своей подушке выцветший лист бумаги. Провела рукой во красивым витиеватым буквам, перевернула и наткнулась на знак тот самый который был выбит на моих рёбрах. Чёрное солнце. Две окружности, которые пересекали двенадцать лучей, похожих на молнии, а в центре имя, которое ударило прямым касанием по сердцу. Прочертило корявую уродливую линию на внутренностях. И я вспыхнула. Голова взорвала.

Мора.

Мама.

Мои глаза тут же выхватили первые строчки. Вот откуда началась новая глава. Та, что открыла правду, которую я отчаянно искала. По которой томилась.

«Я всегда чувствовала тьму, что шла из земли. Мои босые ноги ступали по траве, которая умирала. Ссохшаяся. Она ранила кожу, поэтому мне приходилось надевать туфли. Поранив ступни, я видела, как земля впитывала мою кровь, словно голодный монстр. С каждым днём мои сны становились всё более опасными. Яркими. Они кусали меня. Били. И вырваться из оков тех монстров, которыми набита моя голова с каждым разом всё труднее. Они не отпускали. Не желали отдавать добычу.

Моя душа болела, но я не могла оставить Вила. Он единственный, кто поддерживал меня. Наши чувства были неправильными с самой первой встречи, но они пламенем тугим связали нас. Опутали. Заколдовали. Я не должна была ступать за ту грань и нарушать правила, поэтому теперь бежать было некуда. Бакадимор убьёт меня однажды. Безумие распространялось с каждым часом всё больше. Поражало органы, потом, однажды, доберётся до мозга захватит, откроет клеть с монстрами, и дьявол нашепчет мне свои коварные планы. В его руках я буду марионеткой».

Мои руки дрожали, когда я снова и снова читала те строки, а потом долго сидела и смотрела на чёрное солнце. Теперь знание, которым я не хотела обладать, застряло в горле комом. Проглотить, значить принять правду, и я сделала это. Вкусила то жалящее горькое чувство, которого так отчаянно искала моя душа.

Четырнадцать

Мертвая земля

Бакадимор. Всё, что в голове билось словно запертая птица в клетке. На репите. Снова и снова. И снова. Бакадимор. Замок в скале. Бакадимор — тот самый пожирающий души дом, который держал в себе тайны, пропитанные кровью.

Мёртвая земля, на которую я вернулась добровольно, холодом отдавала. Безликостью. И пугающей тишиной. Каждая строчка, написанная на том листке, горела под моей кожей, пульсировала по венам, разъедала словно червивое яблоко и гнила. И болела. И саднила. Тишина снова поразила меня. Ударила по барабанным перепонкам. Тело дрожало, чувствуя беду словно я в лихорадке. Каждый шаг давался с трудом, словно я по вязкому болоту шла. Смола земли затягивала меня, чтобы оставить тут, сожрать поглотить и убить.

Я понимала поход в логово смерти не закончится хорошо, но всё равно пошла, не смея больше убегать. Мне отчаянно до дрожи нужно было оказаться за стенами устрашающего дома, в котором души вопили о свободе, а живые были похожи на мертвецов. И я знала, куда пойду, но не представляла, как попасть внутрь. Постучать в дверь? И что тогда? Что сказать?

«Можно пройтись по вашему дому и посмотреть правда ли то, что моя мама жила здесь? Бродила по тёмным мрачным коридорам этого монстра, а потом сбежала? Где остальной дневник, ведь у меня был вырванный лист?».

Бред.