Аркана

Рошин отстранилась и провела ладонями по моему лицу как бы спрашивая: «всё ли со мной в порядке?». Я мягко улыбнулась и губами прошептала «да».

— Оставлю вас, — тихим тоном прошептала Рошин и ушла, бросив долгий взгляд на Атласа, который сверлил меня своими глазами.

Сглотнув я подняла голову, чувствуя, как внутри всё ломается крушится и осыпается, усеивая мою душу рваными ранами. Его взгляд бил меня больно и так отчаянно, что пришлось сглотнуть огромный ком, застрявший в горле.

— Слышала твой голос, гналась за тем чувством защищённости и тепла, которое дарил ты, Атлас, — откровение легко скользнуло с губ.

Его глаза вспыхнули протестом.

— Я уже поверил тебе…

— И я вернулась с твоей рукой в моей ладони.

Откинув одеяло, я поднялась и направилась к нему. Его глаза хищным огнём полыхали, пока я не остановилась, коснувшись рукой его сердца. На скулах ходили желваки, злость. Ярость, которую не потушить. Я рисковала, но не боялась. Какие бы чувства Атлас не показал я всё впитаю, проглочу и приму.

— Ты моя стена. Ты опора. Ты замок, в котором я всегда буду в безопасности, Атлас.

Мои слова нерушимы. Они звоном колокола во мне вибрировали. Я знала, каждое признание наполняло душу Атласа силой. Они укрепляли его веру в моё притяжение. Я не собираюсь сбегать или углубляться в своё сознание.

Открыв глаза, я заметила тучи, надвигающиеся на нас, и почувствовала укол. Голос мрачный и корявый вспыхнул в голове, когда слова ведьмы вонзились в моё сознание корявыми когтями. Впереди лежала тропа неизведанная и я не понимала до конца, как мы выйдем на свет?

Нечто чёрное мрачное витало рядом. Я помнила предостережение Изольды по поводу Рошин и Атласа и крепче прижала его к себе. Сердце отбивало бешеный ритм, потому что я знала, каждое моё чувство, что тьмой стреляло внутри — правда. Нечто грядёт и нам придётся столкнуться с мглой, что кружила над головой

КОНЕЦ

Рошин

— Рошин, — взывал ночной голос, пропитанный смолой. Она вязкая была и липкая. Она сковывала моё тело, скрепляла мысли в единый неразрывный клубок. А потом взрывалась.

Дыхание хрипом изо рта. Лёгкие горят, словно кто-то накрыл моё лицо подушкой в попытке задушить. Я оглядывалась по сторонам, пытаясь найти ответ, но кроме тишины моей комнаты, ничего не слышала. Стук в окно принёс ещё больше диких чувств. Страх лавиной накрыл меня. Воздух покинул лёгкие, когда окно распахнулось, ударившись о стену. Стекло не выдержало и разбилось на осколки, которые усеяли пол. Крик сорвался с губ, и я не смогла его остановить. Пульс в ушах грохотал, когда дверь открылась и вошёл Атлас. Его глаза полыхали буйными чувствами защитника. Кровь охотника билась пульсировала в его венах, и мы оба знали об этом. Атлас слишком хорошо научился заглушать тот голос, который велел выслеживать, калечить, пытать. Он научился заглушать тот кривой уродливый глас. Но он всё ещё сидел внутри его души.

— Снова плохой сон?

Я смогла только кивнуть не уверенная, как объяснить то, что со мной происходило. Тот, кто звал меня по имени, казался не просто голосом из сна, он недалёкий был, а реальный. Звучный. Кровавый. Горький.

— Пойдём, ляжешь с Зафирой…

— Нет, — едва слышно прокаркала. Голос резал слух. Царапал гортань.

Сглотнув я схватила покрывало и сбросила на пол. Другое обернула вокруг рамы без стекла и подошла к Атласу.

— Возвращайся к ней. Со мной всё будет в порядке. Скоро рассвет за день ты сможешь починить всё.

Он погладил меня по щеке, оставил поцелуй на лбу и кивнув, ушёл.

Я сидела в кровати схватив себя за колени, обнимая, словно распадалась на части и смотрела на ткань, которая трепетала от порывов ветра. Голос с моим именем всё ещё пульсировал в венах. В ушах звоном стучал. Выл, словно дикий голодный глас. Я задрожала, понимая, что уснуть не смогу всё смотрела на осколки на полу и видела своё отражение разбитое, искалеченное.

Погладила ноги, прошлась по ступням и скривилась. Кожа шероховатая, неровная и уродливая. Я ненавидела ходить босиком, разуваться, но с Зафирой это казалось слишком легко. Она всё ещё вызывала у меня опасения, но я видела безумство и одержимость этих двоих. Атлас, он так изменился. Погрузился слишком глубоко в ту игру, которую затеял с девушкой, приехавшей с бродячим цирком. Я знала его изначальный план, который должен был обернуться совсем по-другому. Но где-то на пути Атлас поглотил эмоции девушки, заразился её телом, а потом пустил в мысли, и я была благодарна за то, что он обрёл с ней, но чувствовала внутри тягучую пустоту. Она звоном скандировала. Она болела и ныла.