Архангелы и Ко

Неприятней всего было то, что Дикки-бой не мог управиться в одиночку. Все эти вьюки, вьючки и вьючишки, пряжки-застежки, «врастающие» уплотнительные крепления, призванные затруднить доступ внешней атмосферы к частям тела, не задействованным в основном процессе… плюс неуклюжесть и нечувствительность пальцев, закованных в бронетканевые перчатки… Даже помощи верного самоотверженного Фурункула оказалось недостаточно.

Минут этак с пяток огромные зеленоватомордые пучеглазые чудища беспомощно переминались среди блямб, возясь, сопя и вполголоса переругиваясь. С каждой секундой делалось все ясней: если хоть кто-нибудь хочет в обозримом будущем отправиться дальше, этот кто-нибудь должен подойти и помочь. Нет сомнения, что данная истина сделалась доступной и Клаусу, ибо тот вдруг заторопился отойти подальше, повернуться спиной к эпицентру событий и разразиться длиннейшей цитатой из чьей-то выспренной речи на тему «вселенская миссия Человека Разумного состоит в том, чтоб в самых дальних и диких мирах оставить хоть один след своей… вот не помню, как там было — просто деятельности или жизнедеятельности…».

Матвей в сердцах сплюнул, осознал, как глупо плеваться, имея поверх рожи наличник, от досады еще раз сплюнул… выбранился длинно да замысловато… и отправился на помощь Крэнгу.

Клаус тем временем покончил с цитатой и завел повествование о своем когдатошнем сержанте-наставнике, который учил: «По команде „Газы!", ощутив хоть самый слабый посторонний запах, следует немедленно надеть изолирующую дыхательную маску и принять рвотное из гнезда № 5 штатной пенал-аптечки». «Мы, — вещал Кадыр-оглы, — спрашиваем его: а как же можно принимать рвотное, когда на лице маска? А он: очень просто — отогнуть краешек, пальцем так подпихнуть, слизнуть и глотнуть».

Настроение у Матвея было хуже некуда: и само занятие, в котором пришлось участвовать, и заплеванный изнутри шлем, и аппетитная Клаусова многоречивость… Да еще вспомнилось, в каком виде самого его, Матвея то есть, Крэнг застал в новоэдемском полицейском участке и как он, Крэнг, его, Матвея, тогда подло запечатлел и грозил изображение переслать не кому-нибудь — Леночке… До того ярко все это вспомнилось, что Матвею Молчанову прям-таки невыносимо, до подкожного зуда возжелалось сделать старинному другу Дику гадость. Какую-нибудь. Чем гаже, тем лучше. А Матвей Молчанов, пожалуй, был все-таки единственным человеком, чьи желания бухгалтер Бэд Рашн почитал законом — непреложным и к исполнению обязательным.

В конце концов соединенные усилия Крэнга и Крэнговых помощников увенчались успехом: виновник треволнений занял исходную позицию для нелегкого своего труда. Преданный Фурункул отодвинулся на пару шагов и замер, готовясь в случае чего рвануться на выручку. А Матвей громогласно заявил, что лично с него, Рашна, хватит, перебрел через ручей и принялся нарочито внимательно изучать ползающую по неглубокой отмели живность. Та очень смахивала на цветные купюры, равномерно отороченные глазами. Она занималась крайне важным и ответственным делом: кишела.

Исполнительный механизм (который давеча самозабвенно лез помогать Дику, был отпихнут башмаками и, отбежав, принялся оглашать эфир монотонным выклянчиванием указаний) теперь заткнулся и решил присоединиться к Молчанову. Клаус тоже заткнулся и тоже присоединился. Они втроем живо обсуждали, применимы ли к непоседливым купюрообразным такие понятия, как «перед» и «зад», когда шлемные интеркомы растерянно проскрипели Крэнговым голосом:

— Я, кажется, потерял микробиде…

Матвей и Кадыр-оглы одновременно обернулись; и даже робот засучил коленчатыми ногами, разворачивая многоугольную свою столешницу основными визирами к Дику. Тот попытался передвинуться так, чтоб спутникам были видны исключительно одетые части тела, потерял равновесие и упал бы неодетой частью прямехонько вот в то самое, если бы Фурункул, кинувшись, не успел придержать его за плечо.

— К вопросу о понятии «зад», — раздумчиво сказал Клаус.

— Так как же мне теперь?.. — осведомился Крэнг, ерзая.

Фурункул вдруг выпустил его плечо и бочком (но тем не менее весьма проворно) отправился прочь.

— Я, короче, это… Я поднимусь на тот склон, огляжу окрестности, — сообщил он, будучи уже по щиколотку в ручье и продолжая наращивать скорость передвижения.

Если даже непосредственный и весьма дисциплинированный подчиненный столь явственно продемонстрировал нежелание уступить начальнику экспедиционной охраны свой сантехнический очиститель, то про остальных и говорить нечего. Афгано-немец промямлил что-то вроде «действительно, нужно оглядеться, а то вдруг там всадники» и отправился вслед за Фурункулом. Исполнительный механизм, вероятно, сочтя мямленье каракальского капитана долгожданным распоряжением, тоже кинулся вверх по склону. Минуты не прошло, как все трое скрылись из глаз.

— Ну чем же мне?.. — Голос Крэнга прервался звуком, подозрительно смахивающим на всхлип.