Археология оружия. От бронзового века до эпохи Ренессанса

Таково было положение в первой половине I в., когда началось Великое переселение народов. Перемещения в процессе его были настолько сложными, что единственный способ составить себе правильное представление о нем – это проследить за движением каждой отдельной группы племен начиная с англосаксов, которые своим завоеванием Британии не оказали большого эффекта на развитие искусства ведения войны, и заканчивая готами и лангобардами, которые, безусловно, сделали это, полностью уничтожив влияние Римской империи на Западе. До V в. англы, саксы и юты не начали продвигаться вперед, хотя по всем признакам видно, что небольшое количество их появилось в Британии задолго до того. Некоторые римские авторы упоминают о набегах саксов. К примеру, Флавий Евтропий пишет, что саксы жили вдоль береговой линии и в топях Великого моря. Позднее Аммиан Марцеллин, трудившийся около 390 г., говорит: «Пикты, и саксы, и скотты постоянно беспокоили бретонцев». Клаудиан утверждает, что в своих рейдах они доходили до самых Оркнейских островов. «Земля там, – пишет он, – мокра от крови убитых саксов».

Судя по всему, лангобарды начали свой поход из страны, которая находилась немного восточнее владений саксов; они медленно двигались в южном направлении и практически не играли роли в истории, пока в VI в. (568 г.) не поселились в Италии, под предводительством вождя Албойна. Тот факт, что они были сродни англам и саксам, доказывает большое сходство их языков. Даже при самом поверхностном анализе ясно, что оно не могло быть случайным; здесь явно прослеживаются общие корни, а следовательно, и общее происхождение. Язык вообще довольно часто помогает прояснить некоторые загадки истории; в этом смысле лингвистика может небезуспешно прийти на помощь истории и археологии.

Франки были самым варварским и неотесанным из всех тевтонских народов, и они покрыли самое короткое расстояние в своем походе. В течение 250 лет ими правила династия Меровингов, наиболее кровавая и слабая из всех, которые когда-либо позорили нацию, и тем не менее она дала свое имя прекраснейшим цветам средневековой Европы. В течение всего этого времени франки представляли собой намного меньшую угрозу рушащейся империи, чем готы или вандалы, но в конце концов, когда Карл Великий объединил их и создал империю, они победили и впитали в себя все остальные народы (хотя к тому времени и готы и вандалы уже исчезли со сцены). Это было то содружество германских племен, о котором писал Тацит. Они пересекли Рейн и вошли в Галлию, следуя теми путями, по которым раньше совершали свои грабительские набеги алеманны, прорвавшие границу в то время, когда хватка Рима уже ослабла.

Собственно говоря, тех франков, которые единолично правили всей Европой и дали свое имя величайшему государству, трудно сравнивать с их грубыми предками. На это имеется две причины: во-первых, изначально франкских завоевателей римской Галлии было сравнительно мало, и скоро (через одно-два поколения) они превосходно смешались с римско-галльским населением, исключая правящий класс, который оставался исключительно тевтонским по крови. Вследствие этого большинство франков стало цивилизованнее, хотя властители династии Меровингов оставались варварами в самом худшем смысле этого слова. Но, несмотря на это, недостойная династия прервалась и уступила место совершенно другому семейству. Его родоначальником был Карл Мартелл, но того, кто объединил практически всю Европу в единое мощное целое, звали Карлом Великим – Шарлеманем, императором Запада. Благодаря этому замечательному человеку франки в VIII в. стали ведущей силой в Европе, но только потому, что Карл объединил все, что было лучшего в переселенцах, готах и лангобардах, и привил их систему ведения войны к традиционным франкским методам. Результат получился ошеломляющий – в конце концов благодаря усилиям одного-единственного человека образовалась держава таких размеров, какой никогда уже больше не существовало на территории Европы. Нам трудно вообразить такие свершения за недолгий период человеческой жизни, но тем не менее так оно и было. Если бы дети Шарлеманя были достойны его имени, трудно представить, какой была бы политическая карта мира через сто лет. Однако империя фактически просуществовала всего одно поколение – как только ее основатель скончался, все вернулось на круги своя. Следовательно, для того чтобы полностью изменить историю, усилий одного человека все-таки оказалось недостаточно.