Джек Коггинс 

Огнестрельное оружие XIX—XX веков. От митральезы до «Большой Берты» 

ГЕРМАНЦЫ

С начала XX века Германия была разбита в двух мировых войнах, причем в каждой из них ее солдаты заслужили как незавидную репутацию «ужасных варваров», так и признание за ними высоких воинских качеств. Любой исследователь военных проблем должен по необходимости оставаться беспристрастным, и следует признать, что германские солдаты являлись одними из лучших в мире. Дважды в течение полувека они едва не подчинили все народы Европы германскому владычеству и были окончательно разгромлены только благодаря впечатляющему превосходству его противников в людях и технике.

Старая, хрупкая военная машина Фридриха II окончательно развалилась в ходе сражений с армией Наполеона при Йене и Ауэрштедте (1808). Она совершенно не была связана какими бы то ни было узами с гражданским обществом, и поэтому, когда она рухнула, не оказалось никакого организованного сопротивления, никакой «подушки» резервов, чтобы смягчить шок от этого падения для прусского государства. Но горечь поражения переродилась в широкое патриотическое движение, побуждаемое некоторым числом как армейских офицеров, так и организаций, подобных знаменитому «Тугендбунду» [1]

, которые явно вели дело к национальному восстанию.

Мирный договор позволял Пруссии иметь только весьма ограниченные вооруженные силы (42 000 человек). Чтобы обойти это ограничение (аналогичный прием был использован и для манипуляции с условиями Версальского мирного договора после Первой мировой войны), была использована так называемая система Крумпера, при которой подготовка новобранцев проводилась максимально тщательно и максимально быстро, а затем они переводились в резерв. Постоянная же армия в этом случае насчитывает лишь немногим больше кадровых военных, чем подготавливаемый контингент, а во время войны многократно расширяется за счет большого числа резервистов. Такая система принудительно краткой срочной службы при наличии резерва является основой для военных организаций большинства держав современности.

События развивались слишком быстро для полного воплощения этой системы в жизнь. Войска состояли из добровольцев, либо членов нового ландвера [2], либо солдат милиционных подразделений, установленных законом, вводившим обязательную воинскую службу (1814).

К сожалению, либеральные реформы, провозглашенные политиками вроде барона Генриха Штейна, которыми должен был сопровождаться этот патриотический подъем, не были подтверждены королем. Существовала слишком сильная оппозиция, особенно в среде феодальных землевладельцев, — юнкерства старой Пруссии, — причем крепостное право не было упразднено до 1807 года, так что примат автократии, столь характерный для Пруссии и, следовательно, для всей Германии с доминирующей Пруссией, победил.

Demagogenhetzerei (охота за демагогами) стала популярным занятием для прусской полиции, и любая тенденция в сторону либерализма безжалостно подавлялась. Сословие юнкеров практически сделало армию своей монополией («бессердечные, дубоголовые, едва образованные люди, годные только быть капралами или счетными машинами», как характеризовал их Штейн), за исключением таких более технически насыщенных родов войск, как артиллерия, саперные части и т. п. Подобное преобладание в военных кругах аристократии (причем самой реакционной) имело сильное воздействие на германский народ и на мировую историю.

^{Вюртембергский пехотинец эпохи Наполеоновских войн}

Историческую роль Пруссии, первоначально совершенно незначительной части Германии, можно сравнить с маленькой змейкой, успешно заглатывающей добычу много больше ее самой. Эта политика поглощения, осуществляемая в течение многих лет, непреклонно, хотя и со многими перипетиями судьбы, в конце концов триумфально завершилась в 1871 году, когда объединение Германии было завершено и Вильгельм I Прусский стал императором Германии.

Военная машина, с помощью которой Пруссия и совершила этот процесс, основывалась на системе обязательной воинской службы, при которой прошедшие ее солдаты зачислялись в резерв и могли быть мобилизованы в случае необходимости. Хотя такая армия не могла быть равной по эффективности постоянной армии, в которой солдаты служили долгий срок, ее было легче содержать (солдаты получали незначительную сумму, недостаточную, чтобы побудить их служить долгий срок), и она обеспечивала наличие значительного резерва людей, получивших в течение двух или трех лет усиленную воинскую подготовку.

^{Прусский кирасир, 1819 год}