Архипелаг Грез

У меня в голове засели слова «экстрасенсорное влияние», которое «якобы распространяет» башня, в которой мы были. Я с трудом мог вспомнить, насколько мне тогда было плохо, зато чувство облегчения, когда все закончилось, стало для меня драгоценным даром.

Мы стали читать дальше.

В последнем документе содержалась иллюстрированная история Сивла и расследований, которые предпринимались в прошлом. Из текста следовало, что на данный момент осталось более двухсот таких башен. Все они примерно одного возраста и в прошлом были повреждены – предположительно их пытались разрушить островитяне. Ни одна из башен не сохранилась в первозданном виде, и никто не предпринимал попыток их восстановить. Известен также ряд мест, где башни когда-то стояли, но впоследствии были снесены.

О загадочных строениях ходит множество мифов и суеверий; считается, что башни сверъестественного происхождения. В искусстве и литературе Сивла башни часто символизируют ужас и насилие; в народных сказках они связаны с великанами, таинственными отпечатками лап, ночными визитами загадочных гостей, громкими воплями, небесными огнями и ползучими чудовищами.

В ходе предыдущих научных исследований собрать достоверную информацию не удалось, однако на основании обрывочных отчетов можно прийти к одному выводу: в каждой башне жило – по крайней мере в прошлом – какое-то живое существо или разум. Никто и никогда его не видел, никто не знал, как такое существо живет, питается и размножается. Чувство ужаса, которое испытали все исследователи, заставляло предположить, что обитатели башен создают некое психоактивное поле для того, чтобы отпугнуть врагов или даже обездвижить жертв.

– Тебе точно нужна эта работа? – спросил я.

– Да. Она пугает, но… А тебя она почему беспокоит?

– Я поеду с тобой.

Я чувствовал, что эта работа, если Алвасунд на нее устроится, заставит нас расстаться. Компания хотела получить ответ немедленно, в крайнем случае к завтрашнему утру. Если я не дал бы ей обещания, то она бы поехала на Сивл, я вернулся бы в Гоорн-Таун, а оттуда, рано или поздно, на Иа. Вероятно, мы с ней больше никогда не встретились бы.

Получалось, что мы расстаемся не по собственному желанию, а по воле обстоятельств. Мы слишком мало были вместе, нас еще не связывало сильное чувство, которое помогло бы пережить разрыв. Я не хотел ее терять.

Поэтому мы занялись любовью. На экране ноутбука, стоявшего на полу, сияло письмо с предложением о работе, на которое никто не обращал внимания. Потом мы снова сели – уставшие, но уже не сонные. Алвасунд набрала текст сообщения, затем показала мне.

Она соглашалась со всеми условиями предложения и добавила, что уезжает из Эрскнеса на следующий день и постарается как можно быстрее прибыть в Джетру. Она сообщала работодателю, что я поеду с ней, и поэтому нам понадобится жилье, рассчитанное на двоих.

– Отправляю? – спросила она.

Разгоряченные и взволнованные, мы вновь занялись любовью, а потом заснули. Утром мы отнесли наши вещи в машину, убрали в доме, заперли дверь, оставили ключ в офисе «Управления» (все еще закрытого) и поехали в направлении берега по дороге, огибавшей фьорд. Часть трассы лежала на каменных столбах, стоящих в море, в других местах дорога шла через короткие туннели, проделанные в отрогах гор и выступах. Алвасунд обожала туннели и опять заговорила о Джорденне Йо.

Мы миновали Омгуув и поехали на восток по прибрежной дороге в порт, который, как мы знали, располагался где-то в северо-восточной части острова. Вскоре на горизонте появилась мертвая башня, которую мы посетили, – черный изломанный силуэт посреди отравленной земли. Башня стояла далеко от дороги, и ее влияние совсем не ощущалось – по крайней мере, мы так думали, – но одним своим видом это мрачное здание всколыхнуло в нас уже знакомый ужас.

Скоро она осталась позади, и мы выехали на главное шоссе, по которому в обе стороны быстро двигался поток машин. Мы оказались в современном мире – мире промышленности, клерков, банкиров и ученых, грузовиков, патрульных машин и мотоциклов, в мире, где эфир наполнен радиоволнами и цифровыми сетями, а не экстрасенсорными щупальцами древнего, сверхъестественного зла.

Мы включили радио, не торопясь пообедали в таверне на холме и продолжили путь к порту.

Там нам сообщили, что паром, идущий в Джетру, уже отплыл, а следующий отправлялся только через два дня. Мы остановились на ночлег в небольшой гостинице, но затем узнали, что для Джетры нужны как въездные, так и выездные визы. Этот город – столица Файандленда, одной из главных стран – участниц войны, поэтому нам требовалось получить разрешение Гоорна покинуть территорию нейтрального Архипелага и разрешение на въезд от властей Джетры.

Три дня мы мотались между Верховной комиссией Файандленда и канцелярией сеньории Хетты. Проблема заключалась во мне, именно я вызывал больше всего вопросов у представителей власти: Алвасунд ехала работать, а я был лишь сопровождающим. Задержка начала ее раздражать.

Она продолжала переписываться с представителями «Управления».