Архив еврейской истории. Том 12

1903 г. Сентября 7

Саломон Наумович,

Как Буланже, так и Никитин писали вам от моего имени.

Я не писал лично п[отому], ч[то] чувствовал себя дурно.

Я, разумеется, очень рад, что издание по-русски увеличит хоть сколько-нибудь помощь пострадавшим. Но я не могу отступить от раз навсегда принятого мною правила предоставлять всем права печатания моих писаний. Отдаю я в пользу пострадавших поэтому только то, что могу отдать – право первого печатания. Чертков из Англии, печатающий там мои писания, и кот[орому] посланы сказки, вероятно, тоже будет писать вам с тем, чтобы узнать, когда выйдут ваши издания с тем, чтобы знать, когда он может выпустить свои в переводах и по-русски. Как Чертков, так и Буланже, мои близкие друзья, не преследуют никаких личных интересов и так же, как и я, желают наибольшего успеха той цели, для кот[орой] предназначены сказки, и потому я уверен, что вы сойдетесь с ними в установлении условий, всех удовлетворяющих.

Корректуры лучше не присылать, а то я боюсь, что увлекусь исправлениями, изменениями и задержу издание.

Лев Толстой[664].

Толстой, конечно, был готов предоставить Шолом-Алейхему право первого издания сказок на идише, но не планировал передавать ему права на сами тексты – ведь это противоречило его давнему решению категорически отказаться от авторских прав на произведения, написанные после 1881 года. Толстой также предупреждает Шолом-Алейхема, что помимо Буланже и Никитина с ним должен связаться Чертков, у которого уже есть рукописи сказок, чтобы согласовать издание на русском и других языках, в полном соответствии с договоренностью[665].

Между тем 8 сентября Шолом-Алейхем, еще не получив от Толстого этого последнего письма, пишет ему, что фраза, содержащаяся в письме Никитина: «Но при этом просят Вас о всех подробностях списаться с П. А. Буланже – (о сроке и т. п.)», – требует «разъяснения»[666]

.

Если эта фраза касается сроков выхода русского издания сказок, то, в соответствии с указаниями Буланже, он намеревается напечатать тексты на русском одновременно с еврейским сборником, но выпустить их в продажу только через некоторое время после публикации сказок на идише. Таким образом удастся предотвратить возможность перевода сказок с идиша на русский. И в заключение Шолом-Алейхем пишет: «Так как г-ном Буланже руководит лишь одно желание предупредить искажение произведения автора, то мы на этот счет, значит, с ним спелись. И я ему об этом уже написал»[667].

Затем Шолом-Алейхем сообщает Толстому, что только что получил новое письмо от Буланже из Москвы, в котором тот предлагает два варианта: или русским изданием будут заниматься они сами в Киеве, выпустив его одновременно со своим сборником на идише, или же подготовка русского издания будет доверена ему, Буланже[668]. Для Шолом-Алейхема выбор был очевиден: «И

т[ак] к[ак] к русскому изданию приступили мы, то о каких еще подробностях могут и должны быть между нами и г-ном Буланже разговоры?» [669]

Обращаясь к Толстому с просьбой о «наискорейшем» ответе, он подчеркивает: «…всякое Ваше указание для меня закон»[670].

Однако, когда Шолом-Алейхем 10 сентября прочел последнее письмо Толстого, он окончательно отказался от своего намерения опубликовать сказки также по-русски и принял предложение Буланже выпустить издания одновременно[671]. При этом он не преминул заметить по поводу сказок: «…от г. Черткова из Англии я пока еще никакого запроса не получил»[672].