Архив еврейской истории. Том 13

Я вызвал в Управление Рубинштейна. В кабинет управляющего Карцова вкатился уже знакомый мне с виду кругленький человек, с круглым розовым лицом, безбородый, с маленькими бегающими глазками и прической à la Napoleon, которого он напоминал, как карикатура напоминает оригинал. Он сразу затрещал, выпуская, как пулемет, тысячу слов в минуту, захлебываясь, брызгая слюной. Голос у него был хриплый, иногда визгливый. Темперамент у него был, видимо, бурный. Чувствовался в нем недюжинный ум, хитрость и плохо скрываемая трусость перед предстоящим разговором. Я его не прерывал, и это его, по-видимому, наконец смутило. Он замолк и с недоумением и тревогой посмотрел на меня. Я ему сказал, что я осведомлен о всех обстоятельствах, при которых был учинен вклад в Частный коммерческий банк; мне известно, что он был избран в члены правления вследствие ложного уверения, что Великий князь ставит его избрание условием вклада; мне известно и положение банка; я не полагаю, что в интересах Великого князя дальнейшее оставление вклада в банке и что потому, ввиду скорого истечения срока вклада, я его предупреждаю, что вклад будет потребован обратно. Рубинштейн стал опять кипятиться, но я остался неумолим. Затем я потребовал от Рубинштейна разъяснений по поводу двух промышленных дел, в которые Великий князь был им вовлечен. Разъяснения меня не удовлетворили, и я сказал, что скоро вернусь к этим вопросам. Рубинштейн ушел расстроенным и уже без того победоносного вида, с которым он вошел. У нас затем было еще несколько свиданий с Рубинштейном, всегда в присутствии П. Н. Карцова, и результатом весьма длительных переговоров с ними и с другими членами правления банка было то, что вклад частями был возвращен Великому князю. Рубинштейн должен был уйти из банка, который перешел в руки другой финансовой группы и даже переехал в другое помещение. Во главе банка стал, по совету Министерства финансов, бывший чиновник Кредитной канцелярии Алексей Августович Давидов[103]

, мой хороший знакомый, товарищ моего старшего брата по университету, человек безупречной честности, но малоопытный

[104]

.

Из промышленных дел, акции которых приобрел Великий князь по настоянию Рубинштейна, мой особенный интерес вызвало одно дело по разработке залежей соли. Никакого досье у Великого князя не оказалось, и абсолютно никаких данных я не мог добиться у Рубинштейна. Тогда я заехал в Министерство финансов в отдел торговли, в то отделение, где сосредотачивались дела по утверждению уставов. Когда я заговорил об этом деле с начальником отделения, милым и кротким Казакевичем, которого я хорошо знал, бывая часто в этом отделении, он побледнел и сказал мне, что это дело его давно беспокоит. В досье отделения не оказалось копии этого договора на разработку залежей соли, для которой это Общество, согласно Уставу, было учреждено. Такие доказательства реального существования предмета эксплуатации Общества неизменно от учредителей требуются; без этого уставы не представляются на утверждение Кабинета министров. Как удалось Рубинштейну обойти отделение, Казакевич сам не понимает, и, просматривая это дело по какому-то поводу, он с ужасом заметил, что одним из акционеров является Великий князь. Он иногда лишается сна из-за этого дела, предвидя, что разразится скандал. Обращение к учредителям и правлению о присылке копии договора осталось безрезультатным. Я успокоил Казакевича, обещав уладить дело и, по возможности, не довести до открытого скандала. Я чрез Управление навел у местного губернатора конфиденциальную справку, и мое подозрение, что у Общества нет никаких прав на разработку соли в районе, указанном в Уставе, вполне подтвердилось. Я вызвал в Управление Рубинштейна и объяснил ему, что́ мне известно. Я предложил ему либо доказать, что мои справки неточны, либо вернуть Великому князю полученные за акции деньги. Объяснения происходили, по моему требованию, в присутствии управляющего и его помощника, для того чтобы он потом не говорил, что ему чем-либо угрожали или оказывали на него давление. Рубинштейн согласился вернуть деньги, подписал соответствующее обязательство (я предоставил ему удобные сроки для уплаты) с указанием, что значащийся в Уставе договор не был заключен. Обязательство Рубинштейн оплатил в условленные сроки.