Архив потерянных детей

Вспоминаю, как за несколько дней до отъезда мы закупались в супермаркете. Мальчик с девочкой препирались, у какого пюре в тюбиках лучше всего вкус и аромат. Мой муж бухтел, что я выбрала не ту, какую надо, марку, уже не помню чего, то ли молока, то ли моющего средства, а может, пасты. И помню, что вдруг представила себе, впервые с тех пор, как мы съехались и зажили вместе, как бы мы ходили за покупками только вдвоем, только я и девочка, в будущем, когда наша семья перестанет быть семьей из четверых. И помню, что тут же раскаялась в своей крамольной мысли. Следом меня посетило более глубокое чувство – был ли то порыв ностальгии по будущему или, может быть, внутренний вакуум меланхолии, высасывающей из настоящего наше присутствие и насаждающей наше отсутствие, – в тот момент, когда у кассы я ставила на ленту выбранный мальчиком шампунь с ароматом ванили, для частого применения.

Но что я знаю наверняка, так это что не в тот день и не в том супермаркете ясно поняла, что с нами происходит. А с чего все началось, как развивалось и чем кончилось, зависит от ретроспективной точки зрения. Заставь нас кто-нибудь задним числом воссоздать нашу историю, наш нарратив вращался бы вокруг эпизодов, которые мы по своему разумению выбирали бы из общего контекста, сочтя их подходящими, обходя стороной другие.

Девочка доканчивает свой рисунок и, очень довольная собой, показывает мне. В первом квадрате она нарисовала акулу. Во втором акулу окружают другие морские обитатели, а также водоросли – все это под водой, а над поверхностью моря, высоко, в самом уголке рисунка, притулилось солнце. В третьем квадрате акула все еще под водой и, как можно догадаться, сильно расстроенная, взирает на нечто вроде подводной сосны. В четвертом и последнем квадрате акула кусает или даже поедает другую здоровенную рыбину, по всей видимости, тоже акулу.

Ну-с, что это за история?

Это ты, мамочка, расскажи ее, давай, догадайся.

Значит, так: на первом рисунке акула; на втором она в море, она там живет; на третьем сталкивается с затруднением – для пропитания там только деревья, а она у нас не вегетарианка, потому что акула; а на четвертом ей в конце концов удается найти подходящую пищу, и она ее съедает.

Да нет же, мама. Все не так. Акулы не едят акул.

Допустим. Но тогда о чем история? – спрашиваю я девочку.

История вот о чем: главная героиня – акула. Место действия: океан. Затруднение: акула расстроена и подавлена, потому что ее искусала другая акула, и поэтому она приплывает к своему дереву рассуждений[35]. Решение: в конце концов она соображает, как с этим разобраться.

Разобраться как?

А просто взять и искусать акулу, которая искусала ее!

ХАОС

Мальчик и его отец наконец просыпаются, и после завтрака мы обсуждаем наши планы. Мы с мужем считаем, что надо ехать дальше. Дети в расстройстве, клянчат, чтобы мы остались здесь на подольше. У нас не обычная отпускная поездка, напоминаем мы им; пускай мы и могли бы периодически делать остановки и наслаждаться радостями отдыха, но нам двоим нужно работать. Мне, например, пора начать собирать звукоматериалы по кризису на южной границе. А положение там, насколько я могу судить по радионовостям и поискам где только можно в интернете, день ото дня ухудшается. Власти при поддержке судов только что объявили, что составлен список первоочередных к судебному рассмотрению дел бездокументных малолетних беженцев, и это означает, что детей, которые нелегально переходят границу, будут депортировать в первую очередь. Федеральные иммиграционные суды будут рассматривать их дела вне очереди, и если дети не смогут найти адвоката, который защитил бы их в нереально короткий 21-дневный срок рассмотрения дел, у них не будет шанса, и судья вынесет им окончательный судебный приказ о высылке.

Разумеется, всего этого я детям не говорю. Но я объясняю мальчику, что в моей нынешней работе время играет важнейшую роль, что я не могу медлить и должна как можно быстрее попасть на южную границу. Мой муж говорит, что хочет заехать в Оклахому – мы должны посетить там кладбище апачей, и как можно скорее.

Мальчик ворчливым тоном классической пригородной домохозяйки времен 1950-х годов уличает нас, что мы «вечно ставим работу превыше семьи». Вот станешь постарше, отвечаю я мальчику, сам поймешь, что семья и работа неразделимы. Он закатывает глаза и говорит, что я предсказуемая и эгоцентричная – никогда раньше не слышала, чтобы он употреблял эти прилагательные. В отместку я выговариваю ему, что ему и его сестре пора бы уже помыть посуду от завтрака.

Помнишь, как было, когда у нас были другие родители? – спрашивает он у девочки, когда они приступают к мытью тарелок, а мы с мужем начинаем укладывать вещи.

Ты о чем? – спрашивает девочка в смущении, передавая ему флакон с жидким мылом.

Когда-то давно у нас с тобой были другие родители, уж всяко получше нынешних.