Архив сельца Прилепы. Описание рысистых заводов России. Том III

Если Н.А. Измайлов, понимая и ценя рысака, отдавал все же предпочтение верховой лошади, то его сын, хотя и начал карьеру ремонтером, страстно увлекся рысистым делом и был постоянным посетителем петербургских бегов. Словом, Измайлов-сын в душе был рысачником и очень скоро выступил с таким смелым проектом, который поразил всех. В 1877 году этот блестящий гвардейский офицер собрал партию рысаков и вместе с ней отправился в Америку, в Нью-Йорк, с целью завоевания американского рынка. Идея дерзкая и сулившая грандиозные перспективы. Прежде чем говорить об этой поездке и тех результатах, которых он достиг, замечу, что у Измайловых, отца и сына, было какое-то тяготение к широкой общественной работе, какой-то переизбыток энергии, который требовал применения, постоянного движения и живого дела. У Измайлова-отца сообразно с духом времени это выразилось в перемене относительно спокойной ремонтерской службы на более живую и кипучую деятельность в Главном управлении государственного коннозаводства; у Измайлова-сына – вылилось в смелый и грандиозный проект завоевания американского рынка.

Измайловы не были богаты, а потому поездка в далекую Америку, да еще и с транспортом рысаков, предпринятая за свой счет, была делом весьма рискованным. Чего же добивался Измайлов? Он хотел ознакомиться с американским рысаком, изучить постановку рысистого дела в Америке и одновременно познакомить американцев с орловским рысаком, сравнить обе эти рысистые породы и открыть новый рынок сбыта нашему рысаку. Таким образом, истинным пионером в этом важном деле стал Измайлов, и эту историческую заслугу нельзя забыть.

Американцы хорошо приняли Измайлова. Приведенные им рысаки были невысокого класса, но все оказались распроданы, хотя и по недорогой цене. Однако американцы не заинтересовались орловским рысаком. Очевидно, нужна была более серьезная подготовка, чтобы получить результаты. Практичные янки, по-видимому, решили, что нет надобности тратить деньги за границей, когда у них на родине есть своя национальная порода лошадей. Словом, рынок не был завоеван, но весьма важный почин был сделан. К той своей идее Измайлов дважды возвращался в 1880-х годах, о чем я буду говорить позднее.

В другом отношении смелая поездка Измайлова имела чрезвычайно большое значение и принесла свои плоды. Измайлов познакомился с постановкой рысистого дела в Америке, увидел целый ряд известных рысаков и, вернувшись в Россию, напечатал в «Журнале коннозаводства» чрезвычайно интересные статьи об этой поездке и об американской рысистой породе, рассказал о нравах и вкусах американских спортсменов. Это было первое выступление Измайлова в печати, и выступление очень удачное. Впоследствии в Дубровке Измайлов стал применять знания, полученные в Америке. Он научил русских коннозаводчиков, как надо кормить, воспитывать и тренировать рысака.

Вторая поездка в Америку состоялась в начале 1880-х годов. Она оказалась в материальном отношении весьма неудачной: Измайлову оказалось не на что вернуться на родину. Тогда он поступил кочегаром, чтобы заработать деньги на обратный проезд. Просить у родных он не хотел, это было не в его принципах. Пробыв кочегаром, он затем поступил рабочим на колбасную фабрику, потом был конюхом на конном заводе. Наконец, расплатившись с долгами, вернулся в Россию. Об этом в свое время много говорили и немало осуждали Измайлова: блестящий гвардейский офицер не постеснялся превратиться в кочегара!

Вскоре после возвращения из Америки Измайлов получил приглашение от великого князя Дмитрия Константиновича и был назначен адъютантом к его высочеству. Карьера Измайлова была обеспечена, он вышел на широкую коннозаводскую дорогу, где имел возможность применить свои знания, талант и американский опыт. В 1888 году он встал во главе Дубровского завода и в этой должности состоял до самой смерти.

Вполне сознавая то значение, которое имеет тренировка и воспитание рысака, Измайлов не только стремился привить американские приемы в России, но и мечтал об отправке в Америку партии классных рысаков с целью проверки их резвости в американских условиях. Это была блестящая мысль! Если бы это удалось осуществить, мы давно знали бы, что наш орловский рысак отнюдь не тише американского. Теперь об этом можно говорить утвердительно, ибо сейчас, в 1927 году, наши рысаки скинули со своих рекордов по пять секунд! И это в неблагоприятное время. Резвость наших рысаков повысилась благодаря новым дорожкам на Московском ипподроме. Какие бы получились результаты, если бы в свое время предложение Измайлова было принято! Несомненно, следствием этого стало бы устройство других ипподромов в стране, а затем полный отказ от метизации. Прав был Шапшал, когда утверждал, что Крепыш – рысак резвее двух минут!