Архив сельца Прилепы. Описание рысистых заводов России

Как только окончилась выводка в конюшне и мы вернулись домой, я попросил показать мне аттестат Ночки. Оказалось, она родилась в 1886 году у М. Е. Константиновича от Лепестка 2-го и Варны. Лепесток 2-й был потомком Лебедя 4-го, а Варна, поступив от Константиновича в Дубровский завод, дала в нем призовой приплод. Дочь Ночки Кроткая имела отцом Добрыню, сына Модницы завода И. А. Павлова, что от Молодецкого графа К. К. Толя и Загадки завода Н. А. Павлова. Модница – мать Растрёпы, от которой знаменитый Бывалый. Еремеев мне рассказал, где и при каких обстоятельствах он купил этих кобыл. Оказалось, что под городом Александрией проживал некто Канивальский, страстный любитель лошадей, державший в аренде небольшой земельный участок. Этот арендатор, или, как их называют на юге, посессор, купил в Смоленской губернии у Константиновича жеребца Добрыню и четырех рысистых маток и стал отводить рысистых лошадей. После его смерти Еремеев купил у его наследников Ночку, которая была жереба Кроткой. Рассказ этот заслуживает внимания уже потому, что разъясняет, какое широкое участие в создании и улучшении лошадей разных полукровных пород принимал и принимает орловский рысак и как мало об этом знают.

Я тогда же купил у Еремеева Ночку, а Кроткую – в следующем, 1907 году. Ночка дала у меня трех жеребят, и все они выиграли. Когда Ночке исполнилось 24 года, я ее подарил моему младшему брату Евгению. Кроткая дала мне четырех жеребят, и все они также выиграли. Однако не этим были замечательны дети Ночки и Кроткой, ибо дальше обыкновенных групповых лошадей по резвости они не пошли. Замечательны они были своими формами, экстерьером, и за них я выручил немало денег. Особенно хороши были сын Ночки Натурщик и сын Кроткой Кворум, которого купил такой волк по коннозаводским делам, как Шапшал.

Если не случайный, то торговый характер носила покупка кобылы Тамары (Туман – Трусиха) завода Ельчинского. Тамара была очень хороша по себе, серая в рублях, настоящая кобыла для Вены. Она плохо видела, и я купил ее за гроши в Одессе, с тем чтобы продать в Вену. У меня Тамара ослепла, но, несмотря на это, я ее действительно продал за границу за 900 рублей.

В 1906 году я познакомился со знаменитым впоследствии Чемерзиным, тогда начинающим охотником, который произвел на меня впечатление не совсем нормального человека. Я ему продал двухлетнюю кобылу Степь (Недотрог – Спарта), р. 1904 г., и купил у него вороную кобылу Пулю (Усан-Любушкин – Пригожая), р. 1896 г., завода братьев Плотицыных. Пуля выиграла 12 830 рублей 50 копеек с рекордами 1.40,2 и 2.26. Кобыла не вполне меня удовлетворяла по себе, а равно и по породе, потому, продержав год, я уступил ее Н. Н. Шнейдеру, который собирал тогда для своего завода кобыл с рекордом, но не любил платить дорого. Пуля дала у Шнейдера резвых лошадей, и ее продажа была ошибкой с моей стороны. Кобыла все же по тем временам была классная, и хотя ее женская линия не была фешенебельной, но Пуля имела роговские корни и дала резвых лошадей. От Пули и моих производителей получились бы, несомненно, лошади хорошего класса. Впрочем, я никогда не сожалел об уступке Шнейдеру этой кобылы, так как мы всегда были с ним в превосходнейших отношениях.

В 1906 году я впервые посетил завод А. А. Щёкина и там купил вороную кобылу Ласточку. Щёкин продал мне ее всего лишь за 500 рублей, а так как Ласточка была знаменитой призовой кобылой, то это показывает, как мало ценил ее Андрей Аркадьевич. Действительно, в заводе Щёкина Ласточка ничего выдающегося не дала. Однако я думаю, что в этом заводе она была использована не вполне и с ее продажей Щёкин, конечно, поторопился. Весь ее приплод был также продан Щёкиным из завода, и дочь Ласточки серая Ледяная, поступив в завод С. Н. Познякова, дала там замечательных детей: Лигию 2.23,7, Лауру 1.38,3 и др.

Ласточка (Кудеяр – Лада), вороная кобыла, р. 1889 г., завода князя Л. Д. Вяземского. Рекорд 2.22,2, сумма выигрыша 14 663 рубля. Ласточка была одной из резвейших кобыл на ипподроме, причем Феодосиев рассказывал мне, что она была феноменально резва накоротке и он даже проиграл Щёкину пари – дюжину бутылок шампанского, настаивая, что полверсты она не сделает без стольких-то секунд, а она пришла на четверть секунды резвее.