Архив Троцкого (Том 1)

9. По отношению к прошлому периоду, закончившемуся апрельским переворотом, тезисы тов. Сталина гласят: «Принятая линия была единственно правильная линия».

Как же она выражалась на практике? Об этом красноречиво говорил Тань Пиншань, коммунистический министр земледелия, в своем докладе на VII расширенном пленуме ИККИ, в декабре 1926 года[133]:

«Со времени установления в июле прошлого года в Кантоне национального правительства, являющегося номинально правительством левого крыла, власть фактически находится в руках правого крыла... Движение рабочих и крестьян не может развертываться во всей своей широте в силу различных препятствий. После мартовского выступления установлена военная диктатура центра (т. е. Чан Кайши), между тем как политическая власть по-прежнему остается в руках правого крыла. Вся политическая власть, которая, по существу говоря, должна была бы (!) принадлежать левому крылу, окончательно утрачена.»

Итак: левые «должны были бы» владеть властью, но они ее окончательно утратили; государственная власть принадлежала правым; военная власть, неизмеримо более могущественная, оказалась целиком в руках чанкайшистского «центра», который и стал центром заговора. При таких условиях не трудно понять, почему «движение рабочих и крестьян» не могло как следует развертываться.

Тань Пиншань дает еще более точную характеристику того, как «единственно правильная линия» выглядела на деле:

«...Мы практически пожертвовали интересами рабочих и крестьян... После длительных переговоров с нами правительство не выпустило даже закона о профсоюзах... Правительство не приняло требований крестьянства, выдвинутых нами от имени различных общественных организаций. Когда между крупными помещиками и крестьянской беднотой вспыхивали конфликты, правительство всегда становилось на сторону первых.»

Как же это могло случиться? Тань Пиншань осторожно указывает две причины:

а) «Левые лидеры не способны упрочивать и расширять свое влияние посредством политической власти»;

б) Правое крыло, «отчасти вследствие нашей неправильной тактики, получает возможность действовать».

10. Таковы те политические отношения, которые получили пышное название «блока четырех классов». Такими «блоками» полна как революционная, так и парламентская история буржуазных стран: крупная буржуазия ведет за собой в поводу мелкобуржуазных демократов, фразеров единого национального фронта, а эти последние, сбивая с толку рабочих, тащут их в хвосте буржуазии. Когда пролетарский «хвост», вопреки усилиям мелкобуржуазных фразеров, начинает слишком сильно напирать, буржуазия приказывает своим генералам рубить по «хвосту». Тогда соглашатели глубокомысленно констатируют, что буржуазия «изменила» национальному делу.

11. Но ведь китайская буржуазия «все же» боролась с империализмом? И этот аргумент есть бессодержательное общее место. Соглашатели всех стран всегда уверяли в соответственных случаях рабочих, что либеральная буржуазия борется против реакции. Китайская буржуазия использовала помощь мелкобуржуазной демократии в борьбе с империализмом только для того, чтобы заключить с этим империализмом союз против рабочих. В результате Северного похода буржуазия стала сильнее, рабочие слабее. Линия, подготовляющая такой результат, есть ложная линия. «Мы практически пожертвовали интересом рабочих и крестьян», — говорит Тань Пиншань. Для чего? Для поддержания блока четырех классов. А результат? Крупнейший успех буржуазной контрреволюции, упрочение пошатнувшегося империализма, ослабление СССР. Такая политика преступна. Не осудив ее беспощадно, нельзя шагу сделать вперед.

Тезисы оправдывают линию, которой нет оправдания

12. Тезисы пытаются и теперь еще оправдать ту политику, которая связала партию пролетариата с крупной буржуазией в рамках одной и той же организации, Гоминьдана, причем все руководство оказалось в руках буржуазии. Тезисы гласят:

«Это была линия... на использование правых, их связи и их опыта, поскольку они подчиняются (!) дисциплине (!) Гоминьдана». Теперь-то мы уж, казалось, хорошо знаем, как буржуазия подчинялась «дисциплине» и как пролетариат использовал правых, т. е. крупных и средних буржуа, их «связи» (с империалистами) и их «опыт» (удушения и расстрела рабочих). Казалось бы, повесть об этом «использовании» записана кровавыми письменами в книгу китайской революции. Между тем, тезисы говорят: «Последующие события целиком подтвердили правильность этой линии». Дальше идти некуда!

Из грандиозного контрреволюционного переворота тезисы Сталина делают тот поистине жалкий вывод, что политика «изоляции правых» внутри единого Гоминьдана должна быть «заменена» политикой «решительной борьбы» с правыми. Это после того, как правые «товарищи» по партии заговорили языком пулеметов.