Архивариус (СИ)

Пока я снова перелистывал пожелтевшие страницы, ну как перелистывал, скорее, аккуратно переворачивал в поисках попавшейся мне фразы про строительство усадьбы под Киевом, Яр смотрел на меня каким-то странным взглядом, малость нервирующим. И что ему не так?

- Вот, - сказал я и начал читать.

Яр склонил голову к плечу и не сводил с меня глаз, внимательно слушая. Когда я закончил, он резюмировал:

- Красиво как журчание ручейка, может, теперь по-русски?

Черт! Я читал на французском, даже не заметив этого. Недовольно посмотрев на Яра, я стал переводить:

17.06.1821

Я никогда не чувствовал такого подъема и вдохновения, как при постройке этой уединенной усадьбы, ведь я строил дом для своего возлюбленного Сашеньки. Прислуга разобрала последние подводы с мебелью, все расставлено, даже всякие его излюбленные мелочи: фарфоровые безделушки, серебряные вазочки; повешены портьеры и картины. Все готово к его приезду. Жду не дождусь, когда смогу его обнять. Николаша тоже с нетерпением ожидает Сашеньку, он очень к нему привязался. Даже не ожидал, что мой сын и мой любимый подружатся.

Я с недоумением глянул на Яра, он сидел, нахмурив брови и сосредоточенно о чем-то думая. Я продолжил:

22.06.1821

Самый несчастливый день моей жизни. Привезли письмо, что мой Сашенька убит на дуэли. Мне незачем больше жить, прости, Николаша, и прощай. Сашенька, я иду к тебе, душа моя.

Дальше записей не было, и я закрыл тетрадь и застегнул ремешочки, погладив кожаную обложку.

- И? – вскинул брови Яр.

- И ничего, - спокойно ответил я, хотя почему-то хотелось плакать: никогда в своей жизни я так не окунался в историю. Странно. – Дневник больше не велся, надо полагать, он отправился на встречу к Сашеньке.

- Тогда нужно найти дневник этого Николаши, - предложил Яр.

- Он следующий, - кивнул я на верхнюю тетрадь.

- Читай, - потребовал он.

Что-то мне не нравится, как он тут раскомандовался, но мне было самому интересно, и, взяв дневник, который, к счастью, был на русском, я начал аккуратно листать, постоянно натыкаясь на ять и остальные уже упраздненные буквы. Пока я пролистывал историю жизни Николаши, Яр походил по архиву и, присев перед отработанными мной полками, стал читать наклейки, периодически поглядывая на меня.

- Ну?

- Он никогда не жил в усадьбе, - вздохнул я.

- Вот черт! – воскликнул Яр. – А его дети или внуки?

- Сейчас посмотрим, - я взял следующую по хронологии тетрадь.

Положив ее на стол, я внимательно пробегал глазами записи, пока не наткнулся на нужное:

- Вот!

Яр тут же склонился надо мной, заглядывая в дневник, я подвинулся в сторону, освобождая ему половину стула. Он понятливо примостился рядом, притираясь боком и ногой.

03.06.1864

Папенька вызвал меня сегодня к себе в кабинет. Оказалось, он хочет нам с Машенькой подарить на свадьбу усадьбу под Киевом. А я и не подозревал, что у нас там есть поместье. Интересно взглянуть. Папенька моего воодушевления не оценил и рассказал престранную историю, связанную со смертью его отца, коей он был фактическим свидетелем. Был он тогда отроком десяти годков, и государь его батюшка велел покинуть дом ему и всей прислуги и не входить ни в коем разе. Стоял тогда папенька перед усадьбой со своим наставником и слугами до солнечного заката, а когда они все-таки осмелились войти в дом, оказалось, дедушка мой покойный изрезал себе руки и исписал все полы-стены кровью своей. Папенька мой латынь уже учил, но слова ему были незнакомы, да и запамятовал он их быстро с такими-то событиями.