Арктический удар

Погрузились неглубоко — под перископ. Вели сканирование эфира и окружающего пространства, так что могли быстро нырнуть на глубину. Решив, что срочных дел больше нет, а самое срочное — установить, как мы сюда попали, — наведались вместе с Петровичем к нашему «гостю» в медицинский отсек. Войдя, я сначала увидел нашего Комиссара с загипсованной рукой, который что-то доказывал бортовому медицинскому светилу Святославу по кличке Князь. Потом обратил внимание на нашего спасенного, сжавшегося на койке в углу.

— Док, что с Григорьичем?

— Перелом лучевой кости, не менее месяца походит в гипсе. Вот я ему предлагаю: пока далеко не ушли, надо вызывать вертолет, переправить на берег и подождать замену. А он ни в какую. Говорит, останется до конца похода. Это его последний поход, и в отставку. Если мы его сейчас снимем, говорит, все пойдет прахом. А возвращаться — плохая примета, удача отвернется.

— От нас и так удача отвернулась с этим, мягко говоря, инцидентом. Ну а этот как, в порядке? — указал на второго пациента.

— Да в принципе все в порядке, наглотался воды, шок, несколько царапин да ссадин и большой синяк на спине, переломов нет. Но похоже, ударился головой обо что-то. Хотя и на голове ни ссадин, ни шишки, — заключил наш эскулап.

— Четверть часа в воде? — усомнился Петрович. — Рановато, чтобы рехнуться. Чай, не десять суток на плоту в одиночку.

— Так мне пришлось его обследовать с помощью двух матросов — не давался. Думал, с ним что-то очень плохое хотят сделать. Кастрировать, например. Сейчас вроде успокоился, но все равно, вы только посмотрите на него, глаза из орбит выскакивают, все время крутит головой, того и гляди отвалится. Похоже, это немец, немецкий не спутаешь ни с каким языком. Твердит что-то одно и то же на своем собачьем языке, а что это он там лает, надо нашего снабженца спросить, он знает немецкий.

— Старший мичман Сидорчук, срочно зайти в медблок, — раздалось по громкой связи.

— Мы что, какое-то корыто или шхуну с немцами утопили? — пошутил Князь. — Ну так им и надо, пусть не подглядывают, когда российский флот напрягает мышцы. А то каждый норовит в наш огород залезть. И все же, откуда они здесь взялись, вот будет шуму на всю округу, и нас за яйца подвесят, мало не покажется.

— Князь, помолчи, без тебя тошно, еще ты со своими приколами, — вошел Сидорчук с докладом, но тут же замолк, глядя на нас, ничего не понимая.

Утопленник забился в угол и с широко раскрытыми от ужаса глазами взирал на все происходящее, явно принимая нас за племя людоедов, которые сейчас подвесят его на вертел и начнут поджаривать.

— Доктор, дай чего-нибудь успокоительного, чтобы прийти в себя после таких известий. Шарики за ролики заскакивают, серое вещество вскипает. Не часто лодка за мгновение перемещается за тысячи миль. И природу этого феномена никто не сможет объяснить.

— Как за тысячи? Какие тысячи? А мы что, разве не в Баренцевом море?

— Нет, Князь! Мы где-то в Атлантике, у берегов Америки.

— Ну не х… себе, и как мы сюда попали?

— Сам в шоке. Знать бы, как это все произошло. Доктор! Ну ты будешь снимать мне стресс или нет?

После минутной задержки, переваривая только что полученное известие, доктор, глядя куда-то в стенку, словно к чему-то прислушиваясь, сказал:

— Самое лучшее лекарство от всех стрессов — стопка спирта, командир. А может быть, и две.

— Ты опять со своими шутками.

— Какие уж тут шутки, после таких известий. А как же этот, он-то тогда откуда?

— Сейчас расспросим, может, он что-то знает и расскажет.

— Товарищ капитан первого ранга, вы только что упомянули про какую-то Америку.

— Да, Валентин Григорьевич, по каким-то неведомым нам природным или дьявольским причинам, я не знаю, как это еще назвать, мы оказались в Атлантике.

— Но это же невозможно, что о нас скажут, если мы об этом доложим наверх? Да нас после этого всех посчитают, мягко говоря, не в себе и упрячут в психушку. Всего-то три часа прошло после погружения, а вы уверяете, что мы кого-то протаранили у берегов Америки.

— Вот и мы не верим и хотим поговорить с этим немцем. Богдан Михалыч, расспроси его, с какого он судна, что здесь делал, сколько их было, куда шли, ну и все такое.

Поначалу мичман ничего не мог добиться от этого чокнутого. Тот таращил глаза и молился чему-то, однако его ответ нас снова вверг в шоковое состояние. Оказывается, мы протаранили немецкую субмарину (и откуда только она здесь взялась). Большего добиться пока не удалось.

— Ну все. Приплыли. Пипец котенку, срать не будет, — изрек Петрович, — теперь точно с дерьмом смешают. Весь цивилизованный мир будет вопить, что русские пиратством занимаются, и с Германией отношения могут испортиться.

— А может, этого фрица отправим к Нептуну, а сами рванем до дому, — снова пошутил доктор. — Нет человека — нет проблем.

— А что, всего-то полдня, как вышли с базы. Да за это время мы сюда не только дойти, долететь не смогли бы. Рванем домой, пусть доказывают, что это мы здесь были, — высказался Петрович.