Арктика в Великой Отечественной Войне

В 2009 году вышел документальный фильм Александра Сладкова «Мурманск город-герой. Битва за Арктику». Он рассказывает об истории Мурманска и попытках фашистов перерезать Кировскую железную дорогу, захватить Мурманск и базы Северного флота, чтобы использовать богатства Кольского полуострова для нужд Германии. 40 месяцев враг днем и ночью угрожал городу. Мурманск был практически сметен с лица земли бомбардировками, но, несмотря на постоянные атаки противника, через незамерзающий Мурманский порт в Россию шли союзнические грузы для снабжения страны и Красной армии. Моряки Северного флота, морская пехота, пограничники и добровольцы сделали все возможное и невозможное для обороны советского Заполярья. Приведены свидетельства участников тех сражений, историков, поисковиков, наших современников, которые сегодня активно изучают весь ход битвы за Арктику.

Матрос-счастливчик с «Площади Революции»

С Арктикой времен Великой Отечественной войны связан один из весьма почитаемых публикой символов Московского метро — бронзовая скульптура матроса-сигнальщика на станции «Площадь Революции». Поначалу на этой станции планировали только тематические барельефы, но потом скульптор Матвей Манизер настоял на своей идее — поместить в нишах пилонов бронзовые фигуры. Сам он с учениками их и изготовил. Для скульптуры матроса-сигнальщика позировал Олимпий Рудаков, в то время курсант Высшего военно-морского училища им. Фрунзе. Еще до завершения учебы в составе экипажа знаменитого линкора «Марат» он побывал в Великобритании, где 20 мая 1937 года на Спитхэдском рейде Портсмута состоялся международный военно-морской парад в честь коронации Георга VI. Именно при этом короле Англия через несколько лет заключит союзнические отношения с Советским Союзом ради борьбы с общим врагом.

Судьба Олимпия Рудакова оказалась сложной. Он окончил училище осенью 1937 года и был направлен на Северный флот. До 1939 года служил командиром БЧ-2 на эсминцах «Урицкий» и «Валериан Куйбышев». Затем его откомандировали на Высшие специальные курсы офицерского состава, где он изучал артиллерийское дело. Вернувшись на Северный флот, до ноября 1941 года служил командиром БЧ-2 на эсминцах «Карл Либкнехт» и «Гремящий», потом его назначили помощником командира эсминца «Сокрушительный». В этом качестве ему довелось неоднократно участвовать в сопровождении союзных конвоев в Мурманск.

20 ноября 1942 года во время сопровождения конвоя QP-15 «Сокрушительный» катастрофически повредило сильным штормом. Лопнул настил палубы, смялась обшивка левого борта, оторвало и унесло волнами корму вместе с несколькими моряками, находившимися в румпельном отсеке. Спасти их было невозможно. Корма затонула, при этом взорвался запас глубинных бомб. Эсминец сразу стал неуправляемым.

Командующий Северным флотом А. Г. Головко в тот момент не имел точной информации о происходящем. В его дневнике записано: «Метеосводка плохая. К двум часам ветер в Баренцевом море усилился до девяти-десяти баллов. Представляю, что происходит сейчас там, где идет конвой, возвращающийся от нас и сопровождаемый нашими кораблями: лидером „Баку“ и эскадренным миноносцем „Сокрушительный“! Однако неясно, почему „Сокрушительный“ отвернул от конвоя прежде срока, не дойдя до назначенной точки сопровождения. Стало это известно из проходящей радиограммы, которую командир „Сокрушительного“ Курилех дал на лидер „Баку“ в адрес командира дивизиона Колчина около тринадцати часов: „Отвернул от конвоя, лег на курс сто девяносто, ход пять узлов“. Почему такой ход? Что-нибудь стряслось с котлами? Или сдают крепления?»[212]

. Командующий признавался, что не хотел предполагать худшее, однако сразу вспомнил, как у такого же эсминца «Громкий» в мае того же года во время шторма оторвало нос. Тогда корабль и людей удалось спасти.

Последовало более часа неизвестности, которая разрешилась, как записывал Головко, отнюдь не радостными известиями: «Около 15 часов 30 минут приносят радиограмму, подписанную Курилехом: „Авария надводного корабля: широта 73 градуса 30 минут, долгота 43 градуса. Имею повреждения, хода дать не могу“. Теперь понятно, что дело серьезное. Жду, что донесет Колчин, но тот молчит, и в 17 часов поступает новая радиограмма от Курилеха: „Широта 73 градуса 30 минут, долгота 43 градуса, имею повреждения, хода нет, нуждаюсь в помощи“. Почему же молчит Колчин? Неужели потерял „Сокрушительный“ и собирается докладывать после того, как обнаружит его?»[213].

Вопрос о том, отвечал ли непосредственный начальник, Колчин, на сообщения с «Сокрушительного» и почему лидер не оказал помощь, рассматривали потом на следствии и признали, что «Баку» оказать помощь не мог, поскольку сам сильно пострадал.