Армагеддон

- Мне пора идти. Было очень приятно познакомиться с вами, Ларри. Приходите завтра, встретитесь со Стью. Приводите свою Люси.

- Как это я мог ошибиться? Насчет Гарольда? - спросил он, вставая вслед за ней.

- Ой, я не знаю, - сказала она глухо. Неожиданно на глаза ей навернулись слезы. - Вы заставили меня ощутить, что я обошлась с Гарольдом очень плохо... и я не знаю... как это могло случиться... можно ли винить меня за то, что я люблю Стью? Виновата ли я в этом?

- Нет, конечно нет. - Ларри выглядел смущенно. - Послушайте, извините меня. Я вмешиваюсь не в свое дело. Я пойду.

- Он _и_з_м_е_н_и_л_с_я_! - выпалила Фрэнни. - Не знаю, как и почему, но иногда я думаю, что это к лучшему... но я не... на самом деле, я не уверена. А иногда я боюсь.

Она не ответила и только посмотрела себе под ноги. Она подумала, что и так уже сказала слишком много.

- Вы собирались объяснить мне, как туда попасть, - напомнил он мягко.

- Очень просто. Вы пойдете прямо по Арапахоу, пока не увидите небольшой парк. Парк будет справа. Маленький домик Гарольда будет слева, как раз напротив парка.

- Хорошо, спасибо. Очень приятно было встретиться с вами, Фрэн, разбитый горшок и все такое.

Она улыбнулась, но улыбка вышла неискренней. Вся ее веселость куда-то испарилась.

Ларри поднял бутылку вина.

- И если вы встретите его раньше, чем я, то... держите язык за зубами, ладно?

- Конечно.

- Спокойной ночи, Фрэнни.

Он ушел. Она подождала, пока он не скроется из виду, а потом поднялась наверх и скользнула в постель рядом со Стью, который по-прежнему безмятежно спал.

48

Плакаты Ральфа, объявлявшие о митинге восемнадцатого августа, были расклеены по всему Боулдеру. В ту ночь Ник Андрос заснул в хорошем расположении духа. За один день с помощью размноженного на мимеографе плаката Свободная Зона превратилась из неорганизованного лагеря беженцев в сообщество потенциальных избирателей.

Днем они с Ральфом ездили на электростанцию. Он, Ральф и Стью решили послезавтра на квартире Стью и Фрэн провести предварительное совещание. А за это время они прислушаются к тому, что говорят люди.

Ник улыбнулся и приложил ладони к ушам.

- Читать по губам даже лучше, - сказал Стью. - Знаешь, Ник, я начинаю думать, что нам удастся справиться с этими генераторами. Бред Китченер работает, как зверь. Если бы у нас было десять таких людей, то к первому сентября город был бы в полном порядке.

Ник показал ему кружок из большого и указательного пальцев.

В тот день Ларри Андервуд и Лео Роквей направлялись по Арапахоу Стрит в сторону дома Гарольда Лаудера. Ларри нес рюкзак, с которым он проехал через всю страну, но сейчас в нем было только вино и шоколадная карамель.

Ларри посмотрел на один из плакатов, но звон стекла заставил его обернуться. Лео разбил камнем заднее стекло старого "Форда".

- Больше не делай так, Джо.

- Меня зовут Лео.

- Лео, - поправился Ларри. - Больше так не делай.

- Почему? - добродушно спросил Лео, и очень долго Ларри не мог придумать удовлетворительный ответ.

- Потому что звук очень неприятный, - сказал он наконец.

- Ааа. О'кей.

Они пошли дальше. Ларри засунул руки в карманы. Лео сделал то же самое. Ларри пнул ногой банку из-под пива. Лео свернул в сторону, чтобы ударить валявшийся на дороге камень. Ларри начал насвистывать мелодию. Лео стал аккомпанировать ему тихими пыхтящими звуками. Ларри взъерошил ему волосы, а мальчик посмотрел на него своими загадочными китайскими глазами и улыбнулся. "Господи, да я ведь люблю его", - подумал Ларри.

Они дошли до парка, о котором говорила Фрэнни, и на другой улице стоял небольшой зеленый дом с белыми ставнями. На цементной дорожке, ведущей к парадной двери, стояла тележка с кирпичами, а рядом жестянка с известковым раствором. Повернувшись спиной к улице, на корточках сидел широкоплечий хлыщ. Рубашки на нем не было, и спина его шелушилась после сильного солнечного ожога. В руке у него был мастерок. Он строил кирпичный барьерчик вокруг цветочной клумбы.

Ларри подумал о словах Фрэнни: "Он изменился... не знаю, как и почему, но иногда я думаю, что это к лучшему... а иногда я боюсь."

Потом Ларри сделал шаг вперед и сказал именно то, что он собирался сказать в течение долгих дней своего путешествия:

- Гарольд Лаудер, я полагаю?

Гарольд вздрогнул от удивления, а потом обернулся с кирпичом в одной руке и мастерком в другой. С мастерка капал раствор. Он был занесен, словно для удара. Ларри показалось, что краем глаза он увидел, как Лео подался назад. Первое, что ему пришло в голову, - это, конечно, мысль о том, что Гарольд выглядит совсем не так, как он его себе представлял. Его вторая мысль была: "Господи, да уж не хочет ли он меня стукнуть этой штукой?" Лицо Гарольда было мрачным, глаза его сузились и потемнели. Волосы упали прямой волной на его потный лоб. Губы были плотно сжаты.