Армагеддон

Под крышей амбара Мозеса Ричардсона было ужасно жарко. Струйки пота стекали по ее телу, когда они добрались до сеновала, а когда они взобрались по шаткой лесенке на крышу, струйки превратились в реку, от которой потемнела ее блузка.

- Ты думаешь, это необходимо, Гарольд?

- Я не знаю. - Он нес ведро белой краски и здоровую кисть. - Но амбар видно с шоссе N_1, а по нему могут проехать люди.

- Но ты ведь можешь упасть и сломать себе шею. - От жары у нее разболелась голова, и Кока-Кола тошнотворно плескалась у нее в животе.

- Я не упаду, - сказал Гарольд нервно. Он взглянул на нее. - Фрэн, ты выглядишь больной.

- Это от жары, - пробормотала она.

- Ради Бога, спускайся вниз. Полежи под деревом. И посмотри на муху, которая бросит вызов смерти на отвесном десятиградусном скате крыши амбара Мозеса Ричардсона.

- Не шути. Я по-прежнему думаю, что это глупая и опасная затея.

- Возможно, но я буду чувствовать себя спокойнее, если сделаю это.

"Он делает это для меня", - подумала она.

Она привстала на цыпочках и легко поцеловала его в губы.

- Будь осторожен, - сказала она и быстро сбежала вниз, так что Кока-Кола заплескалась у нее в животе. Быстро, но не настолько, чтобы не успеть заметить, как в глазах у него появилось удивленное, счастливое выражение. Еще быстрее она спустилась с сеновала, так как чувствовала, что сейчас ее вырвет. Она-то знала, что дело в Кока-Коле, жаре и ребенке, но что подумает Гарольд, если услышит? Поэтому-то она и торопилась выбраться поскорее из амбара, чтобы он не услышал. И она успела. Как раз.

Гарольд спустился без четверти четыре. Теперь кожа его была ярко-красной, а руки забрызгались белой краской. Пока он работал, Фрэн дремала под вязом во дворе Ричардсона, в любой момент готовая проснуться, услышав треск дранок и отчаянный крик бедного толстого Гарольда, падающего с высоты девяноста футов навстречу жесткой земле. Но он так и не раздался - слава Богу, и теперь Гарольд стоял гордо перед ней - зеленые ноги, белые руки и красные плечи.

- Зачем ты принес назад краску? - спросила она с любопытством.

- Я не хотел оставлять ее там. Это могло бы привести к самовозгоранию, и наша надпись пропала бы.

Вдвоем они посмотрели на крышу хлева. Свежая краска ярко сияла на фоне тускло-зеленой дранки:

УЕХАЛИ В СТОВИНГТОН, В ЦЕНТР ПО ИЗУЧЕНИЮ ЧУМЫ

ПО ШОССЕ N 1 ДО УЭЛЛСА

ПО МЕСТНОМУ ШОССЕ N 95 ДО ПОРТЛЕНДА

ПО ШОССЕ N 302 ДО БАРРА

ПО МЕСТНОМУ ШОССЕ N 89 ДО СТОВИНГТОНА

ВЫЕХАЛИ ИЗ ОГАНКВИТА 2 ИЮЛЯ 1990 ГОДА

ГАРОЛЬД ЭМЕРИ ЛАУДЕР

ФРЭНСИС ГОЛДСМИТ

- Я не знал твоего второго имени, - сказал Гарольд извиняющимся тоном.

- Все в порядке, - сказала Фрэнни, по-прежнему глядя на надпись. Первая строчка была написана прямо под чердачным оконцем, а последняя - ее имя - прямо над дождевым желобом. - Как ты умудрился написать последнюю строчку? - спросила она.

- Это было нетрудно, - сказал он застенчиво. - Пришлось немного поболтать ногами, вот и все.

- Ой, Гарольд. Ну почему ты не мог поставить только свою подпись?

- Потому что мы с тобой в одной упряжке, - сказал он и посмотрел на нее с некоторым опасением. - Так ведь?

- Конечно, да... до тех пор, пока ты не свернешь себе шею. Голоден?

Он просиял.

- Голоден, как медведь.

- Тогда пошли поедим. И я помажу твою обгорелую кожу детским кремом. Тебе надо надеть рубашку, Гарольд. Ты сегодня ночью не заснешь.

- Я буду спать крепко, - сказал он и улыбнулся ей. Фрэнни улыбнулась в ответ. На ужин они ели консервы и пили Кул-Эйд (на этот раз его делала Фрэнни и не забыла добавить сахар). Позже, когда начало темнеть, Гарольд пришел в дом Фрэнни, что-то таща под мышкой.

- Это принадлежало Эми, - сказал он. - Я нашел на чердаке. Думаю, мама и папа подарили ей эту штуку, когда она закончила восьмой класс. Я даже не знаю, работает ли она, но я захватил несколько батареек из магазина.

Это был переносной проигрыватель с пластмассовой крышкой, созданный специально для того, чтобы девочки-подростки тринадцати или четырнадцати лет брали его с собой на пляж или на пикник.

- Что ж, - сказала она. - Давай посмотрим, работает эта штука или нет.

Проигрыватель работал. Почти четыре часа сидели они на разных концах кушетки, а переносной проигрыватель стоял между ними на кофейном столике. С зачарованной и тихой грустью они слушали музыку мертвого мира, звучащую в летней ночи.

35

Поначалу звук не вызвал у Стью никакого недоумения. Обычная составляющая часть яркого летнего утра. Он только что миновал город Саут Райгейт, штат Нью-Хемпшир, и теперь дорога вела его по очаровательной местности, поросшей вязами, нависшими над дорогой и испещрившими асфальт движущимися солнечными бликами. Снова раздался этот звук - лай собаки, самая естественная вещь на свете.