Армагеддон

- Спасибо, рядовой. Пригласите его, - когда русский генерал вошел в комнату, настала короткая пауза, его челюсть отвисла при виде занявшей целый угол могучей фигуры Абигора. - Иван Семенович, рад, что вы с нами. Позвольте представить Великого Герцога Абигора, ранее служившего Сатане, ныне командира наших союзников из Армии Свободного Ада.

Дорохов выглядел слегка озадаченно, он начал было отдавать честь, но прервался и стал соображать, как поступить. Наконец он отрывисто кивнул. Абигор стоял не менее озадаченно, в обычной ситуации он бы пал на землю и пресмыкался, облизывая ноги высшего, но герцог быстро узнал, что у людей такие проявления вызывают лишь отвращение. В конце концов он вернул кивок.

- Ваши силы на позиции, Иван Семенович?

- Первая Ударная Армия[385] рассредоточивается вдоль берегов Флегетона. У нас на позиции четыре бронетанковых дивизии и две артиллерийских, разворачиваем армейскую артиллерию. Вы знаете, какова численность противника?

- Абигор сообщил о 243 легионах, это более 1.6 миллиона балдриков. Их структура пока неизвестна.

- Зависит от того, кто ими командует, - задумчиво сказал Абигор. - Я слышал об Асмодее, Вельзевуле и Дагоне как возможных вариантах, но речь шла о вторжении на Землю. Вы не знаете, кто из них?

- Точно не Асмодей. Он мертв.

- Что? - Абигор застыл. - Асмодей мертв? Со всей его манией Сатана никогда раньше не смел убивать Великих Герцогов. Он не убил даже меня, предпочел отправить туда, где это сделали бы вы.

- Его убил не Сатана, а мы. Вернее, те люди, которые сражаются во Впадине. По-видимому, он вел какую-то из армий против наших партизан, попал в ловушку, и они с ним разобрались. Асмодей мертв, точно. Разнесен в клочья.

Абигор стоял в шоке.

- Вы совершили немыслимое. Даже в Войне в Небесах не погиб ни один Великий Герцог. Такое не удалось даже Яхве.

- Значит, это Дагон[386] или Вельзевул, - Петреус решил вернуть беседу обратно в рабочее русло. - Что это значит для генерала Дорохова?

- Это будет не Дагон. Большинство его легионов состоит из кракенов, морских созданий. Это Вельзевул. Его не просто так зовут Повелителем Мух[387]. В его армии 27 легионов гарпий, остальные - просто пехота.

- 180 тысяч гарпий. Надеюсь, гражданин Иван, у вас достаточно систем ПВО.

- По одной «Тунгуске» или «Шилке»[388] на каждые три машины. И много бригад с ракетами «земля-воздух». Некоторые старые, но все еще эффективные, все с радарным наведением. И в каждой БМП есть ручные гранатометы. Хорошо иногда иметь большие хранилища. Мы окопались и ждем. Абигор, эта Большая Война в Небесах, что тогда случилось?

Абигор пожал плечами.

- Она случилась очень давно. Два или три миллиона ваших лет назад. Мы обнаружили эту планету и при открытии врат домой совершили ошибку, открыли портал не туда. В место наподобие Рая, но никем не населенное, помимо незначительных существ. Мы присвоили его. Затем Сатана пожелал сделать его своим королевством, независимым от Рая Яхве. Яхве пожелал оба владения. Сатана восстал, к нему присоединилось около трети наших. Война шла долго, но Сатана победил, Ад стал его царством, а у Яхве остался Рай.

- В наших историях написано не так, - с мрачным удивлением заметил Петреус.

- Их написали последователи Яхве, не так ли? - ухмыльнулся Абигор. Он смотрел передачи «Хистори Ченнел» по ТВ.

Внешнее кольцо, Седьмой круг Ада.

Больше всего за все время пребывания в Аду Эанаса удивлял факт, что он не сошел с ума. Он знал свое имя. Помнил семью, жену, двоих сыновей. Помнил, как умер. Знал, что находился в Аду очень долго (хотя точную продолжительность сказать не мог). И никогда не терял рассудок от мучений.

Это стало, вероятно, самой коварной особенностью Ада: он не давал разуму разбиться на куски. Предохранял от превращения в оболочку без чувств, без мыслей, без сознания. В конце концов, какой смысл мучить пустой чурбан? На лицах демонов читалось удовольствие при виде его ужаса, его страха. Эанас видел это. Потеряй он рассудок, то, возможно, и будет кричать, но станет ли на самом деле чувствовать боль?

И вот Эанас боялся их при каждом появлении точно так же, как когда они впервые нависли над ним. За все эпохи агонии и боли в этой реке у него не возникало связанных со страданиями эмоций. Каково это ощущать, как обваренная кожа отходит от тела, глаза вскипают в глазницах, сгорают гениталии? Он не мог поймать эти чувства, те плясали вне досягаемости.

И в этом была загвоздка. Если он вспомнит, каково это, может, тогда не станет так сильно бояться демонов. Но в самый важный момент все его мысленные приготовления смывались пробирающим ужасом и страхом. Эанас всегда молил не бросать его обратно в реку, как обычный слабак, без стыда или сожаления. Он издавал один и тот же жалкий тонкий крик каждый раз, когда его тело обжигала раскаленная лава, безвинный громкий вопль, который способны вызвать только смертельные раны и смертный страх.