Армейские письма к отцу

«Офицерские жены»

Ты знаешь, Донат, я думаю, что тебе будет интересно знать, что я видел в зоне строгого режима во время обыска портреты Есенина и П. Васильева[17]. А из артистов часто встречается Черкасов. У меня ничего нового. Вот, например, плохой стишок:

Светлане

Ты солгала мне, — я спокоен,Я очень хитрым стал с тобоюЯ стал придирчивым и строгимК тебе, как к вычеркнутым строкамИ получил покой в награду.

А если ты сказала правду?..

Донат! А это стихотворение иного рода. Ты только пойми его правильно, здесь не про то, чтоб кругом крали и чтобы не ловили жуликов, оно против травли, например газетной и т. д. вообще…

— Держите вора! — нет ужасней крика.А вор бежал так медленно и криво.Он впереди не видел ни черта.Лишь чувствовал, как улица крута.Бросали люди теплые постели,И магазины шумные пустели,Мамаши забывали про детей

И крик тот становился все лютей.— Держите вора! Эй! Держите вора! —Затарахтев, проехал «черный ворон».А вор бежал все тише. Он устал.И чувствовал как улица узка.Я молча сторонюсь подобных зрелищ.Двадцатый век, как ты легко звереешь.И бешеный кидаешься в погоню.Спокойнее, век атома, спокойнее!

Донат! И еще вот что: я твердо решил, что ты стихи никому не показываешь. Месяцев через восемь я приеду в отпуск и сам распоряжусь.

Привет Люсе и Ксюше.

Сережа.

22

[Осень 1962. Коми — Ленинград]

Дорогой Донат!

Мне кажется, что ты здорово захворал. Но ты не грусти, у меня тоже очень плохое настроение. У меня все как прежде. Вот уже месяц не могу написать одно стихотворение. Сюжет его такой: идет парад на Красной площади. Движутся мощные спокойные ракеты, всякая военная техника в стройном порядке. На трибунах люди рады и видят, как сильна наша страна. И вдруг, черт знает откуда, появляется солдат-вохровец. Один. Не по форме одетый, пьяный, с автоматом, повешенным на шею. Шагает не в ногу сам с собой. И тогда стихают трибуны и люди понимают, что не все у нас в порядке, и пугаются. Никак я не могу его написать как следует.

Еще хочу написать одно стихотворение по заказу ребят. Но знаю пока одну строчку, вернее две:

Тайга, тайга, я знал тебя иной,

Ты мне казалась мужественней, проще.

Я очень жду твоих отзывов на стихи: «Держите вора» и «Я в эту ночь…». Но вообще стихи мне надоели. После каждого я начинаю думать, что больше ни одного мне не написать.

Как Ксюша и Люся?

Всем привет.

С. Д.

23

[Осень 1962. Коми — Ленинград]

Дорогой Донат!

Получил ли ты письмо с моими извинениями, и как ты к ним отнесся?

Относительно Асиного приезда. Я написал ей, что пусть она приложит все силы к тому, чтоб уладить дела в Л[енинграде]. А потом, если ей это удастся, она сможет, подкопив денег, приехать ко мне на недельку осмотреться, и если трудности и мерзости ее не остановят, пусть остается. То же самое я написал и Грубину, которому очень доверяю. Кроме того, я надеюсь в связи с ухудшением маминого здоровья побывать в Л[енинграде]. Думаю, что это возможно. Жду от мамы известий, относительно этого дела. У меня абсолютно все в порядке. Ничего не нужно. Если сможешь, то в посылку вложи пустой целлофановый мешочек. Из них мы делаем вечные подворотнички, чтоб не подшивать их каждый день. Не уверен только что эти мешочки можно найти в Л[енинграде]. Посылаю тебе стихотворение о дружбе, написанное в подарок одному парню, которого перевели в другое место.