Армия Наполеона

Наконец, существовал и еще один фактор – психологический. Действия с нарезным заряжающимся с дула штуцером требовали холодной спокойной флегматичности охотника-профессионала, которой французы никогда не отличались. Напротив, порывистая отвага, решимость сойтись грудь грудью с врагом, которыми славились батальоны республики и империи, были скорее бесполезны для стрелка из нарезного оружия. Не следует, кстати, забывать, что штуцер по технической необходимости был короткоствольным, иначе он был бы еще опаснее в употреблении и невообразимо сложен в заряжании. Поэтому, даже если он был бы снабжен длинным штык-ножом, как это делалось в австрийской, русской и ряде других армий, он все равно не мог бы достойно противостоять в рукопашном бою длинному ружью со штыком. Но у штуцеров Версальской мануфактуры штык отсутствовал начисто.

Именно поэтому французская пехота предпочитала обходиться без этого сомнительного вооружения. Сухой справочник Гассенди вдруг наполняется страстным красноречием, когда речь заходит о штуцерах. Перечислив недостатки этого оружия, автор заключает: «…Из всего этого следует, что штуцер – это оружие, которое не соответствует духу французского пехотинца и подходит лишь для терпеливых и флегматичных убийц»[306]

. Отметим, кстати, что в русских войсках, где, подобно французам, также полагались больше на отвагу и штык, чем на англо-саксонское умение стрелять из засады, нарезное оружие не привилось. 25 июня 1808 года было высочайше повелено «всем нижним строевым чинам егерских полков иметь ружье с трехгранными штыками, а штуцеров и кортиков не употреблять»[307]

.

Указ от 22 вантоза ХII года (12 марта 1804 года) и императорский декрет от 2 дополнительного дня ХIII года (19 сентября 1805 года), создавшие роты вольтижеров в полках легкой и линейной пехоты, говорят о том, что офицеры и унтер-офицеры этих рот должны быть вооружены нарезными штуцерами. Однако эти распоряжения в значительной степени остались на бумаге. Большая часть унтер-офицеров указанных рот сохранила свои старые ружья. Что же касается офицеров, то многие из них приобретали за свой счет дорогостоящие экземпляры роскошно отделанных штуцеров. Это оружие служило им, впрочем, средством индивидуальной самозащиты, не более.

Кроме огнестрельного оружия, пехотинцы располагали также и холодным. Рядовые и унтер-офицеры имели полусабли (sabre-briquets) с коротким клинком (около 59 см). Впрочем, это оружие трудно отнести к разряду боевого. В мемуарах и дневниках современников нам нигде не встречались упоминания о применении полусабли в сражениях, зато с отменой этого оружия у фузилеров ношение полусабли стало знаком «элитности». Отныне имели право ее носить лишь сержанты и капралы всех пехотных частей, рядовые гренадерских и вольтижерских рот и, конечно, пехотинцы императорской гвардии (за исключением некоторых частей молодой гвардии, сформированных в 1813–1814 гг. из новобранцев). У гвардейцев полусабля была особого образца: более длинная и нарядная, чем в линейной пехоте, и, следовательно, более дорогая. Обвязанная красивым темляком, полусабля была непременным спутником ее обладателя в момент, когда он, получив увольнение, выходил на прогулку или отправлялся в отпуск. Увы, случалось, что после лишнего стаканчика бургундского этот короткий, но весьма увесистый клинок служил для сведения счетов между товарищами по полку или с соперниками из соседней части… Впрочем, у полусабли было и куда более мирное, а главное, более частое применение: она не раз служила солдатам подручным инструментом, например, чтобы нарубить веток для шалаша на бивуаке.

Как и во всех армиях Европы того времени, пехотные офицеры наполеоновской армии имели на вооружении личное холодное оружие – шпаги и сабли. Однако во французской армии, в отличие от других, шпага являлась регламентированным оружием только у офицеров фузилеров и егерей. Офицеры же гренадеров, карабинеров и вольтижеров носили сабли. Впрочем, офицерское оружие мало отвечало уставным нормам. Офицеры «рот центра» нередко носили сабли, и, напротив, командные кадры элитных рот часто не пренебрегали шпагами. Наконец, сами модели офицерского холодного оружия отличались большим разнообразием, хотя общий стиль в целом выдерживался. Порой, однако, были и исключения. Так, согласно ряду иконографических документов эпохи империи, некоторые из офицеров, сражавшихся в пешем строю, использовали легко-кавалерийские сабли, носимые на портупее кавалерийского образца. Эти портупеи были таковы, что, когда ее обладатель был в пешем строю, сабля волочилась по земле, что, как легко понять, не особенно удобно для совершения каждый день тридцатикилометрового марша. Увы, чтобы быть элегантным, приходилось страдать.