Армия Наполеона

«Маршал, вручая мне депеши, дал обычные советы, – пишет уже известный нам Сен-Шаман, – скакать побыстрее, постараться не быть убитым, ни в коем случае не попасть в плен, да побыстрее возвращаться – задачи, которые были одна другой “легче” в этой проклятой стране»[470]. «Я боялся не смерти, а пыток, которым испанцы, и так по своей природе кровожадные, а тут еще распаленные религиозным и политическим фанатизмом, подвергали тех, кто попадался им в плен, – рассказывал о своих чувствах в момент скачки по дорогам Испании другой адъютант. – Мысль о том, что я могу быть распиленным заживо или распятым на кресте после жестоких пыток была не самой веселой»[471].

Как уже отмечалось, наряду с бесстрашием и умением не спасовать в самой, казалось бы, безвыходной ситуации, командование требовало от штабных офицеров скорости в выполнении поручений. «Я хочу, чтобы ваши адъютанты и капитаны штаба без колебаний загоняли коней, если это потребуется. Расставьте их цепочкой по дороге на Вайсенхорн, чтобы у меня были сообщения от Вас как можно скорее»[472], – рекомендовал Наполеон маршалу Сульту 12 октября 1805 года в момент, когда Ульмская операция вступила в решительную фазу.

В «Генеральном учебнике службы армейских и дивизионных штабов» по этому поводу говорится: «Если время вручения пакета строго определено, ничто на свете не может оправдать опоздание. Ничто не должно задержать отъезд офицера, ничто не должно остановить его скачку к цели… Он не должен останавливаться ни днем, ни ночью. Жертва коня должна рассматриваться как ничего не значащая вещь в подобных случаях»[473].

Ясно, что в таких условиях успех действий офицера штаба и нередко его жизнь зависели от надежности его коня, ясно также, что потери конского состава в штабах были огромны. Согласно официальным регламентам адъютанты (ниже звания полковника) и штабные капитаны (adjoints à l’état-major) должны были иметь по три лошади. Однако на практике этого количества не хватало. В дневнике Кастеллана, офицера, состоявшего в 1812 году при генеральной квартире, мы находим следующую запись: «Я проскакал шесть лье от Вильны до Неменчина и вернулся в Вильну в 12.30. Я купил трех лошадей в Дрездене, они не прибудут. У меня есть десять других, но этого не достаточно для моей службы»[474]

. Прошло несколько месяцев кампании, и Кастеллан пишет: «9 ноября… Мы вошли в Смоленск в час дня, в большинстве своем таща наших лошадей за собой на поводе через снега. У меня пала седьмая лошадь…»[475]. Лежен, прошедший за эпоху Консульства и Империи через многие штабы, рассказывает, что за время своей службы он потерял 30 лошадей, из которых четыре были убиты под ним в бою.

А. Адам. Евгений Богарне и его штаб поблизости от реки Вопь 25 августа 1812 г.

Однако на какие-либо централизованные раздачи коней для офицеров, подобных выдаче средств передвижения в современных войсках, в наполеоновской армии надеяться не приходилось. Иногда адъютантам выдавали деньги на пополнение конского состава, однако чаще всего приходилось решать этот вопрос, полагаясь на свои средства. Именно поэтому все мемуары штабных офицеров заполнены историями приобретения лошадей, на которых тратились огромные средства, ведь, как писал Лежен, «хороший, сильный конь – это жизнь и сердце высшего офицера». К счастью, для тех, у кого были достаточные средства, после удачного боя нетрудно было добыть хороших лошадей: солдаты охотно по дешевке продавали офицерам захваченных в бою лошадей вражеских кавалеристов.

После передачи приказов и доставки рапортов ответственнейшей частью активной службы штабных офицеров было осуществление рекогносцировок. Находясь на аванпостах, в постоянном соприкосновении с противником, офицеры легкой кавалерии должны были доносить командованию о передвижениях и мероприятиях противника, а также докладывать о состоянии мостов, дорог и населенных пунктов. Но для специальных миссий, сопряженных с глубоким проникновением в расположение неприятельских соединений, предназначенные для этого войска почти всегда сопровождались или возглавлялись офицерами штаба.

Рекогносцировки могли производиться как в период боевых действий, тогда они обязательно были сопряжены с выделением крупных воинских сил для осуществления прорыва передового охранения врага, так и в период подготовки военных операций. В последнем случае выполняющий рекогносцировку мог быть отправлен без сопровождения, ибо в его функции входила не разведка боем, а нечто отдаленно напоминающее деятельность секретного агента.