Аромат рябины

В этот момент дверь бара открылась, и на улицу вывалился толстый мужчина в распахнутом лисьем полушубке. Сделав шаг, другой, мужчина остановился, сильно шатаясь. И тут же рухнул, как сноп, на спину, раскинув руки в разные стороны. Охранники бросились к нему, с удивлением глянув на Сетку, не проявившую к упавшему никакого интереса. Подбежав, они склонились над ним и увидели его глаза с расширившимися зрачками и идиотскую ухмылку на мокрых губах.

— Скорей! — крикнул Петр, хватая чемоданчик из рук Павла и раскрывая его.

Он вынул ампулу с лекарством. Но мужчина перевел глаза на него и прошептал:

— А где моя лапусенька? Я ведь еще того, не закончил ничего.

Он начал хихикать, а пальцы потянулись к ширинке.

— Постой! — резко проговорил Павел и удержал руку Петра, уже готового вколоть лекарство.

— Ты чего? — изумился тот. — Забыл, что у нас всего пять минут?! Вызывай «Скорую»!

— Да погоди ты!

Павел склонился и втянул воздух возле раскрытого рта мужчины, потом осторожно снял с его черного шарфа белую пыль порошка, потер ее между пальцами и тоже понюхал.

— Кокс, — уверенно сказал он. — Ты глянь на него внимательно. Он же просто под кайфом, вот от этого зрачки так и расширились. Но «Скорую» все равно вызвать нужно. А пока втащим его в бар.

Охранники подхватили мужчину под плечи и волоком потащили к двери бара. Он тонко взвизгнул, потом начал хихикать. Дверь распахнулась настежь, и на пороге возникла шатающаяся фигура девушки. Она была в тонком красном топике на голое тело, очень короткой юбке и высоких сапогах. Ее рыжие волосы разметались по плечам, подкрашенные глаза с изумлением уставились на охранников.

— Упс! — вскрикнула она и пошатнулась, с трудом удержав равновесие на высоких тонких шпильках.

Потом вновь сконцентрировалась на охранниках. Засмеявшись, протерла глаза и громко произнесла:

— У меня чего, в глазах троится?!

В морозном воздухе резко запахло алкоголем. Петр и Павел, не ответив ей, втащили мужчину в бар. Девушка отправилась за ними. Они положили его на пол возле стойки и выпрямились. Пока Петр говорил по рации, Павел осмотрел помещение. В баре царил беспорядок. Валялись пустые бутылки, окурки, кое-где на столах снежной пылью белел порошок.

— Да тут полно кокаина! — присвистнул Павел.

Он перевел взгляд на тощего длинного мужчину, лежащего в луже блевотины. Рядом находились еще двое и что-то бормотали, словно в бреду. На их вытянутых ногах пластом лежала обнаженная девушка. Ее голова безжизненно свешивалась, длинные светлые волосы закрывали лицо. Павел быстро шагнул к ней и откинул волосы. Приоткрылись мутные голубые глаза, зрачки были расширены, но в пределах нормы. Девушка пробормотала: «Отвали, козел», и тут же отключилась. Павел оттащил ее в сторону и прикрыл валяющейся мужской курткой. Затем обследовал мужчин. Они были, видимо, под кайфом. Рыжеволосая девушка села у стойки и без конца хихикала, глядя на охранников.

— Обе просто пьяны, — констатировал Павел.

— А мужики? — поинтересовался Петр.

— Тоже. И видимо, все нанюхались еще и кокса. Пусть врачи сами разбираются. Пошли отсюда!

Они вышли за дверь и, свистнув поджидающей их Сетке, двинулись дальше. Скоро заметили борозды в свежевыпавшем снегу, словно кто-то недавно здесь пробирался. Вдруг Сетка залаяла и, утопая по брюхо в снегу, бросилась к газетному киоску в нескольких метрах от «Веселого раздолбая». Охранники двинулись за ней и заметили за киоском торчащие из снега женские ноги в изящных ботиках на высоких каблуках. Туловище было засыпано снегом, и угадывались лишь его контуры.

— Опоздали, — констатировал Петр.

— И все-таки стоит проверить, — предложил Павел и начал обметать снег.

Появилось молодое белое застывшее лицо, разительно напоминающее фарфоровую куклу. Сходство дополняли золотые кудряшки, разметавшиеся по снегу, белая, гладкая и твердая на вид кожа, нарисованные красные губы, застывшие в ненормальной улыбке. Большие, подведенные черным карандашом глаза с длинными, сильно загнутыми, как у куклы, ресницами были широко распахнуты и заполнены до отказа угольными зрачками. Снег, не тая, лежал белыми крупинками на блестящей округлости зрачков, и это выглядело жутко и крайне неприятно.

— Я знаю ее, — тихо произнес Павел и отвернулся. — Это Дырка, проститутка с Ленинского.

— Да, это она, — подтвердил Петр и начал связываться по рации. — Сейчас заберут, — после паузы сказал он. — Она, видимо, в баре была с теми, а потом ушла зачем-то. Может, что и почувствовала неладное.

— Откуда нам знать? — хмуро ответил Павел и свистнул Сетке, забежавшей за киоск.

Они, не оглядываясь, двинулись дальше. До конца улицы никого не встретили.