Аромат страсти

Ведь ему тридцать восемь лет, а он ни разу не был влюблен. До сих пор Эван не задумывался об этом. Если честно, он не был уверен в том, что хочет любить.

Любовь — мучительная эмоция. Она лишает покоя. Ее приход нельзя запланировать, она не поддается правилам. А Эван Рис всегда признавал только правила и графики…

Черт побери, он безумно влюбился в Селию!

Вот почему он сидит в ужасном настроении, а его обычно дружелюбные подчиненные не рискуют приблизиться к боссу, боясь, что он оторвет им голову.

Эван снова посмотрел на статью, сердце его сжалось. Какой же он идиот! Законченный, безумно влюбленный кретин.

Он повел себя как капризный ребенок, разозлившись, поскольку у него отобрали любимую игрушку. В таком случае Селия не захочет продолжить их отношения.

Она нуждалась в его поддержке, а он оттолкнул ее. Хуже того, самонадеянно посоветовал ей не приползать к нему, если она передумает.

Эван вздрогнул. Черт побери, он говорил ей ужасные вещи. Если кому и придется ползти, то ему. И он поползет к Селии — и по грязи, и по битому стеклу.

Эван с горечью вспомнил ее заплаканное лицо. Ей пришлось пережить адские муки. Эти фотографии видели ее сослуживцы и, вероятно, все рекламщики. Скорее всего, они сделали неверные выводы.

Эван вел себя эгоистично с самого начала. Он даже не задумывался о том, как повлияют на жизнь Селии их отношения. Он думал только о себе, о собственных желаниях и нуждах. Ему было наплевать, что скажут окружающие, а вот ей было не все равно. И у нее на то имелась веская причина.

Ему следовало остаться с Селией и утешить. Теперь мир ополчился против нее, а чем занят он? Зализывает собственные раны, пока она противостоит всем в одиночку.

К черту амбиции!

Он обязан вернуть Селию.

Глава 19

Селия пила горячий шоколад и пристально смотрела вдаль, на океан, сидя на заднем дворе отцовского дома.

В доме царили мир и покой. Не в первый раз Селия задалась вопросом: почему она так стремилась уехать отсюда? По правде говоря, родственники иногда бывали просто невыносимы, но они любили ее. За такую семью следует держаться.

Нет, она не покинет их снова. Ей хотелось посмотреть мир, но ее мир здесь, дома.

Стеклянные двери открылись, и появился Ной. Селия повернулась, чтобы поприветствовать брата, но замерла, увидев выражение его лица.

— Я хотела пожелать тебе доброго утра, — сказала молодая женщина, когда Ной плюхнулся в кресло рядом с ней.

Вздохнув, он протянул ей очередную газету:

— Сначала я не хотел тебе это показывать. Но сам предпочитаю знать то, что обо мне пишут.

От страха у Селии закружилась голова. Она опасливо посмотрела на газету. Затем отвращение стало сильнее боязни, и она выхватила газету из руки брата.

На центральной полосе черным по белому описывалось все, что произошло в Нью‑Йорке. Это была явная клеветническая кампания. Разоблачение Селии проводилось параллельно с сообщениями о сделке «Рис энтерпрайзиз» и «Меддокс комьюникейшнс», посредником которой выступала Селия.

В подробностях, живописно рассказывалось о работе Селии в Нью‑Йорке и Сан‑Франциско и делались недвусмысленные намеки по поводу ее отношений с Эваном.

Все, над чем она так усердно трудилась, добиваясь успеха, было разрушено.

Ей следовало бы разозлиться, даже прийти в ярость. Но она ощутила… смирение.

Подняв глаза, Селия увидела обеспокоенный взгляд брата и поняла, что должна делать.

Нельзя угодить всем. Эван резонно злится на нее: она придает слишком большое значение мнению окружающих, а главное — то, что думает о ней именно он.

Наплевать на мнение других людей, если те, кого она любит, знают правду. Брок верит в свою сотрудницу. Сослуживцы обязательно поддержат. Члены семьи беззаветно любят ее. Эвану явно все равно, что скажут об их отношениях, так почему ей, Селии Тейлор, должно быть до этого дело?

Впервые за долгое время Селия задумалась о своей жизни. Слишком долго она обращала внимание на внешние факторы, жаждала убежать от скандального происшествия в Нью‑Йорке и доказать всем свою состоятельность.

Но единственным человеком, которому Селия что‑то доказывала, была она сама. Все остальные и так знали, какова она на самом деле.

— Ох, Ной, я была такой дурой, — прошептала Селия.

Брат озадаченно склонил голову набок. Селия обняла его за шею и крепко‑крепко прижала к себе. Затем она отстранилась и поцеловала Ноя в щеку:

— Спасибо.

Он по‑прежнему был в высшей степени сбит с толку.

— За что?

— За то, что открыл мне глаза. Я так долго ничего не видела дальше собственного носа.

Он угрюмо усмехнулся:

— Ну ладно. Сделай мне одолжение: когда в следующий раз Адам и Далтон станут донимать меня, напомни им, что я открыл тебе глаза. Хотя, если честно, я не понимаю, что это значит.

Она улыбнулась:

— Я стараюсь радовать других. Меня постоянно беспокоит, что они думают обо мне. А те люди, которые мне дороги, и так считают меня лучшей. Что еще нужно?