Аромат теней

«Превосходная маскировка для женщины, которая хочет, чтобы ее груди входили в комнату раньше нее самой, – подумала я истерически. – Для женщины, которая хочет, чтобы за нее говорила ее внешность. Для той, которая не воспринимает себя серьезно!»

– Мы все пользуемся маскировкой, – добавил Уоррен.

– Что? – рявкнула я на него. – И ничего лучше Йоды[28] вы не придумали?

– Вижу, ты ничего не сделал с ее темпераментом, – сказал Уоррен.

– Кое-что даже я не могу изменить.

Я свирепо уставилась на них, потом произнесла с паузами тем тихим голосом, который говорил им, что я настроена серьезно:

– Дайте. Мне. Зеркало.

– Хорошо, но предупреждаю тебя, ты можешь испытать шок.

– Более сильный, чем удар по голове стальной дубинкой? – резко спросила я. – Или сильнее, чем от известия, что официально я мертва?

Сильнее, чем видеть, как умирает твоя сестра! Этого я не сказала. Уоррен поменял наклон моей кровати, а я протянула руку за зеркалом. Когда меня усадили, он дал мне его, и, видя их взгляды на моем лице, почти голодные взгляды, я испытала новый приступ тревоги. Глубоко вдохнув, я подняла зеркало и посмотрела в него.

Я почувствовала, как отвисает челюсть, увидела это в зеркале, но промолчала. Перевернула зеркало, нет ли у него ложного второго покрытия, дважды постучала им по кровати и снова посмотрела. Потом встретилась с тревожным взглядом Майкаха.

– Это… это Оливия.

Лицо его расслабилось с облегченной улыбкой.

– Ты Оливия, – поправил Уоррен, тоже широко улыбаясь.

Никакого сомнения.

На этот раз я потеряла сознание сама, без внешнего воздействия.

Придя в себя в следующий раз, я обнаружила, что нахожусь в одиночестве. В палате было темно, и я хотела позвать сестру, но потом раздумала. Вместо этого потянулась к груде газет и вскрикнула, коснувшись первой. Кончики пальцев одновременно были чувствительны и онемели. Я проверила структуру пальцев на газетной странице, на ее сгибах, но предыдущий опыт уже дал мне ответ. Казалось, что я держу листок в хрустальных перчатках. Повернув ладонь, я убедилась, что мои отпечатки пальцев исчезли.

Я постучала друг о друга подушечками большого и указательного пальцев, ожидая услышать легкий звон, как скрежет ногтей о стекло, но никакого звука не было. Я почувствовала щелчок – но не различила, – словно кости непосредственно соприкоснулись друг с другом. Странное, слегка тошнотворное ощущение; впрочем, наверно, со временем оно станет слабее. А пока я решительно взялась за газеты и начала читать.

Статьи были сложены в хронологическом порядке, самые последние внизу, и содержание их становилось все более сюрреалистическим, В статьях в мучительных подробностях, не всегда лестных и верных, рассказывалось обо мне, о моей жизни и трагической гибели.

Суть такова: Джоанна Арчер погибла в ходе неудачного нападения грабителя на квартиру сестры на девятом этаже. Я героически сражалась, но в конце концов выпала из окна вместе с грабителем, неким Батчем Льюисом из Хьюстона, Техас. Однако тем самым я спасла жизнь своей сестре.

Иронично, не правда ли? Я посмертно провозглашена героиней, хотя на самом деле никого спасти не сумела. Кажется, включая себя самое. Я вздохнула и продолжила чтение.

Сообщалось, что Оливия Арчер в критическом состоянии была помещена в частную больницу, куда не допускают даже ближайших друзей и родственников, включая игорного магната Ксавье Арчера. Анонимный источник – я догадывалась, что это за источник, – сообщал, что состояние Оливии стабильно, но она находится в коме.

Я снова пробежала страницы и подумала: «Вот оно. Целая жизнь в черном и белом. Подытоженная в течение недели и к концу этой недели ставшая уже устаревшей новостью».

Взяв лежавшее рядом зеркало, я снова взглянула на лицо, такое знакомое и в то же время совершенно мне неизвестное.

– Как? – спросила я. Спросила голосом Оливии, но с таким оттенком усталости, какого у Оливии никогда не могло быть. Как мне ежедневно смотреть на него? Все равно что общаться с прекрасным обвиняющим призраком сестры и чувствовать вину за то, что не смогла ее спасти. Но не этого я боялась и понимала это. Все, глядя на Оливию, видели мягкость, красоту и женственность. Только я видела слабость и уязвимость. Она была потенциальная жертва.

Превратив меня в мою сестру, Майках и Уоррен, сами того не ведая, совершили то, чего я больше всего боялась.

– Я наблюдаю за движениями на мониторе.

Я вздрогнула, виновато выронила зеркало и подняла голову. На пороге стоял Майках. Он ждал приглашения. Я кивнула, и он вошел, настороженно косясь на меня, как на львицу в клетке.

– Хочешь пить? – Он налил воды из пластикового кувшина и протянул мне бумажный стаканчик. Потом сложил руки на своей массивной груди и стал ждать. Вода была свежей и холодной, вкус ее не изменился, и я сразу все выпила.

– Спасибо.

Он улыбнулся, успокоенный, поставил стаканчик на стол и присел на край кровати. Для такого большого мужчины питался он с поразительной легкостью.

– Как ты себя чувствуешь?