Арсенал – Коллекция, 2012 №01

В июле 1944 года в ходе Львовско-Сандомирской операции немцы мне выбили зубы. Как это получилось – фрицы пошли в контратаку, а у нас как раз закончились снаряды, да ещё как назло впереди не оказалось пехоты. Мы, артиллеристы, оказались один на один с наступающими врагами. Весь мой расчёт кинулся к автоматам, но выяснилось, что у нас нет патронов. Многие из наших артиллеристов к тому времени сидели на позиции уже раненными после артобстрела. Я же, так как был подносчиком, для удобства скинул с себя гимнастерку и был в одной рубашке. Мальчишка мальчишкой, ростом- то невелик. И тут я вижу, как к нам подполз такой здоровенный упитанный немец с металлической бляхой на груди. И при этом очкарик. Он встал, видит, что мы не оказываем сопротивления, и как начал меня ругать, я-то немного немецкий знал, он и свиньей, и сволочью, и даже говном меня обозвал. Затем стукнул меня в лицо стволом автомата, да так сильно, что зубы в разные стороны полетели. И тут мне настолько обидно стало за всё – у него поперек живота автомат, а я безоружный. Не скажу, что я был сильно смелым, но эти ругательства меня на самом деле из себя вывели. Тогда я подпрыгнул к нему, и поверх очков в глаза пырнул пальцами. Очки слетели с немецкого носа, он схватился за лицо и машинально бросил автомат. Я же не упустил момент, взял автомат и пустил фрица в расход. Невдалеке тем временем показалось ещё три немца, я по ним также очередь дал и всех положил. А рядом со мной находились члены моего расчёта и командир батареи, они всё это дело наблюдали. Не скажу, что я прямо геройствовал, честно говоря, в первую очередь защищал свою жизнь. Затем ребята подошли к убитым немцам и взяли их автоматы. Так мы и спаслись. В итоге подошли подкрепления, и атака была отбита. Зубы мне вылечили в дивизионном госпитале, там нашелся врач-стоматолог. По идее, меня нужно было отправлять в тыловой госпиталь, но в дивизии старались раненых просто так не отпускать, ведь пополнения в противотанковую артиллерию всегда не хватало, и если тебя могли поставить на ноги в своём госпитале, то дальше не пускали. Но это имело и положительный момент – с ранеными противотанкистами обращались очень хорошо и старались побыстрее вылечить, чтобы направить обратно в батарею.

Кстати, подо Львовом мы слышали о том, что на стороне немцев с нами сражаются бандеровцы, которые служат в составе эсесовской дивизии «Галичина». Рассказывали, что сражались они с остервенением. Но у нас был высокий боевой дух, и мы их одолели. А теперь мне некоторые умники по телевизору предлагают пожать бандеровцам руку – я такого никогда не сделаю, и считаю, что молодые люди должны знать правду о войне, а не прислушиваться ко всяким политиканам. Но здесь я немного отвлекся.

Советские артиллеристы в наступлении с 76-мм дивизионной пушкой образца 1942 года (ЗИС-3) на конной упряжи. Польша, 1944 г. Фото Устинова А.В.

После Украины наша дивизия вошла в Польшу. В то время началась распутица, машины не проезжали, боеприпасы не подвезешь, и из артиллерии дивизии вперед двигался только наш дивизион, имевший гужевую тягу. Но для подвоза боеприпасов её тоже не хватало, и нам приходилось просить местных жителей и пехотинцев, чтобы они нам несли вручную хотя бы по одному снаряду. Сейчас думаешь: ну что может сделать один снаряд?! Но в бою каждый лишний снаряд важен.

В Польше мне довелось лично встретить командующего 1- м Украинским фронтом Ивана Степановича Конева, хотя и при нелицеприятных обстоятельствах. Нашу батарею перебросили на передовую для отражения танковой контратаки немцев. При первых же дуэлях с немецкими танками пошли потери среди расчётов, снаряды заканчиваются, вскоре осталось одно орудие. А в это время на расположенный вблизи от наших позиций НП прибыл лично командующий фронтом. И меня батарейный связист зовет к телефону, я поднимаю трубку, голос на той стороне провода повелительно так говорит:

– Дать трубку командиру батареи.

– Его нет, – отвечаю, – он убит.

– Тогда дайте командира огневого взвода.

– Он тяжело ранен.

– Кто говорит? – А тут как раз снова показались немецкие танки, надо у орудия быть, а мне вопросы по телефону задают, и я в средах кричу в трубку:

– Да пошёл ты!

И положил телефон. Атаку нам удалось отбить, подбили мы несколько танков. Все, думаю, сейчас, того и гляди, благодарность выпишут, а то и к награде представят. И действительно, сразу же после боя приходят офицеры с НП и спрашивают:

– Кто во время боя командовал орудием и говорил по телефону?

– Я здесь командую, – отвечаю, поднимаясь со станины орудия.

Привели меня на НП, а там сидит сам Иван Степанович Конев, я его раньше видел только на фотографиях в дивизионной газете. Он у меня требовательно и официально спрашивает:

– Как вы посмели так со мной по телефону разговаривать?