Арсенал ножей

Чудовище топало к нам. Сбежать теперь нечего было и думать. Я поднял винтовку, но Люси остановила меня, взмахнув рукой.

– С дороги! – крикнула ей Эддисон.

Глаза Люси загорелись голубым светом. Она отступила с порога, и за ней, отделив нас от пещеры, захлопнулась толстая стальная дверь. Слышно было, как зверюга врезалась в металл и яростно взревела.

Джил Дальтон, стоявший рядом со мной, присвистнул:

– Ни черта себе! Как ты это сделала?

Люси оглядела надежную дверь, отгородившую нас от верной смерти, и самодовольно улыбнулась:

– Так же как зажигала свет. – Она пальцем постучала себя по лбу. – Я же подключена к кораблю.

Сантос опустился на пол. От боли и усилий он покраснел и тяжело дышал.

– Если так, сеньорита, – выговорил он между частыми вдохами, – чего же мы убиваемся в поисках будки связи? Вы бы не могли передать от нас сообщение?

Люси заморгала, – похоже, эта мысль не приходила ей в голову.

– Да, наверное, могла бы.

– И доступ к корабельным датчикам у тебя есть? – строго спросила Эддисон. – Можешь сказать, выслал ли Дом Возврата корабль?

Девочка округлила глаза:

– Ну, скорее всего, могу.

Эддисон вытянулась во весь рост. Костяшки сжимающих приклад пальцев побелели.

– Что же ты раньше молчала?

Люси оттопырила губу и пожала плечами – выражение ее лица подошло бы и капризному ребенку, и упрямой старой даме.

– Извини, дорогуша. Здешние системы спали сотни лет. Я о них и не вспоминала. К тому же, понимаешь, я еще не интегрировала две половины сознания – ту, что была «Неуемным зудом», и ту, что принадлежала «Душе Люси».

Дверь за ее спиной содрогалась от яростных ударов. Девочка и бровью не повела.

– Значит, тебе это доступно? – спросил я, досадуя, что не додумался сразу, как Люси впервые задействовала системы корабля для освещения. Наверное, у всех нас мозги были не в порядке. – Можешь посмотреть, есть ли кто-нибудь рядом?

– Конечно могу, дорогуша, – просияла она. – А если есть, что им сказать?

Вслушиваясь в грохот из пещеры, я подавлял в себе желание развернуться и броситься наутек.

– Сообщи, где мы находимся, и попроси вытащить нас отсюда.

Люси щелкнула каблуками и бодро отсалютовала:

– Будет исполнено, кэп!

– И скажи, чтобы захватили пушки. – Я перевел дыхание: перед глазами еще стояли щелкающие клешни и копья лап. – Да побольше!

Глава 38

Она Судак

Когда Пелапатарн остался позади, медведь препроводил меня из рубки к каютам, отделенным от моей, но явно приспособленным для человека. И – к моему изумлению – не пустовавшим.

Стоявший передо мной мужчина вытирал руки стираным платком, а на носу у него сидели старинные очки с толстыми стеклами. Волосы на голове разлетались пушинками одуванчика на манер Эйнштейна, а наряд составляли линялый тренировочный костюм цвета хаки, фиолетовый шелковый шарф и мешковатые шерстяные брюки на добрых три размера больше, чем нужно. Шнурки на ботинках были развязаны, а за левым ухом торчало стило.

– Привет, – заговорил он. – Я слышал, что к нам еще кто-то присоединился. Как вас зовут?

– Судак. Она Судак. А вы?..

Медведь рядом со мной прочистил глотку.

«Это Алексий Бошняк».

Мужчина закончил вытирать руки и нахмурился:

– Она Судак, которая поэт?

– Уже нет.

– Это вы написали «Как мы умираем в пустоте»?

– Это было давно.

– Всего три года прошло.

– Для поэзии три года – долгий срок.

Медведь, как видно устав слушать нашу светскую болтовню, беспокойно шевельнулся. В груди у него зарокотало.

«Оставляю вас знакомиться».

После его ухода Бошняк шлепнулся на кресло-мешок – несколько таких было разбросано по каюте вместо сидений.

– Так-так, – сказал он и переплел пальцы на затылке. – И что вас сюда привело?

Я с отвращением покосилась на ближайший мешок. Он был обтянут красным вельветом, и невозможно было представить, как устроиться на нем, сохраняя достоинство.

Может, Бошняку и нормально растянуться на тюфячке, как младенцу, но я предпочла остаться на ногах и, скрестив руки на груди, объяснила:

– Я – активатор. У белых кораблей есть миссия, однако для одобрения действий им требуется биологический разум. По-видимому, это встроенная характеристика, что-то вроде предохранителя.

– Они выбрали вас?

– Вас это, кажется, удивляет?

Бошняк сел и уперся локтями в колени.

– Поймите правильно, мне известно, что затеял этот флот. Я вник в суть их миссии. Черт возьми, я ее одобрил. Просто странно, что они выбрали поэтессу.

– Я не всегда была поэтессой, – заявила я, взглядом оценивая его цивильный облик: мятую одежду, распущенные шнурки. – И вообще, кто вы, собственно, такой?

Он ухмыльнулся:

– Историк из одного камрозского университета. Мой факультет обратился к Дому Возврата, те связались с армадой. И вот, – он раскинул руки жестом довольного успехом фокусника, – я здесь!

Я покачала головой. Была у меня надежда, что он из разведки Конгломерата. Академический ученый мне в данный момент нужен был, как рюкзак с булыжниками.

– Еще такие здесь есть?

– Нет, я один на борту. То есть был, пока вы не появились.

– И что именно вы здесь делаете?

– Исследую Кинжальный флот. Как я уже говорил, я историк. Занимаюсь историей очажников. Вы ведь знаете, кто это?