Артефакт. Ритуал на крови

Откинувшись на спинку сиденья, я прикрыл глаза, только сейчас поняв, что вывихнутая лодыжка, которая вроде бы перестала болеть ещё там, в старой Англии, заныла снова. Боль была такой, что на глазах невольно выступили слёзы. Я скривился, и в этот момент дверь с моей стороны открылась.

— Что случилось? — раздался испуганный голос. — Что с генералом?

Меня, так и не открывшего глаза, волоком вытащили наружу и уложили на землю.

— Мы… — я захрипел, понимая, что притворяться не придётся: грудь словно тисками сдавило.

— Генерал мёртв, — ответил второй голос.

— Ты его убил? — кажется, меня пнули в бок. Боль от удара была такой, что я сжался, словно маленький ребёнок, пытаясь закрыть себя руками и ногами.

— Не трогай. Генерал цел. Это бы не смог так.

Я услышал, как тот, который стоял рядом со мной, отошёл, хрустя сухой травой под подошвой, но не слышал, о чём он разговаривал со своим напарником. Боль потихоньку отпускала, и я выпрямился, перевернувшись на спину и раскинув руки и ноги. Это удобная поза, не только для того, чтобы расслабиться, именно она позволяет принять любую другую, чтобы быстро подняться.

— Эй, — надо мной прозвучал голос второго телохранителя Спады, — ты как?

— Я… мы…

— У генерала, похоже, случился сердечный приступ.

— На… наверное.

Я открыл глаза. Мужчина, сидящий на корточках рядом со мной, совсем не был похож на итальянца, в его лице скорее проскальзывали румынские черты. Интересно, каким образом он оказался в телохранителях у итальянского генерала?

— Поднимайся, тебе нужно будет ответить на вопросы интенданта.

— Я… да. — Я с усилием перевернулся на бок и, упираясь на повреждённое плечо, а потом — ногу, поднялся. Боль заставляла невольно кривить лицо, и это было одним из моих алиби. Я сам пострадал — кто в здравом уме пойдёт на подобное?

* * *

— Кто вы?

Я сидел в небольшой комнатке, всю обстановку которой составляли стол и два стула. Передо мной, на противоположной стороне стола, сидел мужчина в штатском. Костюм его показался похожим на костюм Спады — такой же довольно дорогой, совсем не того качества, что сейчас был на мне. Возможно, они пользовались услугами одного и того же портного. Портили всё только очки. Выпуклые, абсолютно круглые, словно вырезанные с использованием циркуля линзы в тонкой почти проволочной оправе искажали вроде бы правильные черты лица, делая глаза карикатурно большими.

— Алессандро Арто, — повторил я.

Мы сидели здесь уже не первый час, и он задавал мне одни и те же вопросы, не давая ни пить, ни хотя бы встать, чтобы размять и без того болевшую ногу. Единственное, что я мог — это растирать плечо, благо, руки мне не зафиксировали. И это показывало, что пока меня не считают виноватым в смерти генерала, а лишь пытаются установить мою личность.

— Откуда вы?

— Я из Неаполя. Мои родители уехали из России, когда мне было девятнадцать лет. Я поехал с ними.

— Почему уехали?

— Они были против новой власти.

— А вы?

— А мне всё равно.

— Что вы делали в машине генерала Спады?

— Я приехал, чтобы написать книгу о нём. Мы договорились встретиться в городе. Он повёз меня к себе, и случилась авария.

— Почему вы не приехали к нему сами?

— Так решил генерал.

— Вы были знакомы до этого?

— Только по переписке.

— У вас есть с собой письма?

— Нет. Всё осталось дома.

— Почему мы не нашли ничего у генерала Спады?

— Я не знаю.

— Как вас зовут?

— Алессандро Арто. Неаполь, улица Четвёртого ноября, дом пятьдесят восемь. Писатель. Встретился с генералом Спада в городе, по дороге попали в аварию, — устав повторять одно и то же, выпалил я. — Хотя бы стакан воды принесите, у меня, похоже, сотрясение мозга — голова кружится.

— Хорошо, — мой дознаватель снял очки, положил их на стол и устало потёр переносицу, — на сегодня мы закончили. — Он встал. — Продолжим завтра.

— Завтра? — Я посмотрел в окно, закрытое частой решёткой, за которым уже начинало светать. — Вы хотели сказать, сегодня?

Дознаватель не ответил, спокойно выйдя из комнаты и почти бесшумно закрыв за собою дверь.

И что теперь? Я сижу тут. По словам Спады, ритуал он провёл. Сам Спада мёртв, то есть сейчас, увидев, что тот не сработал, вряд ли кто-то пойдёт его путём. И что тогда я здесь делаю? Непонятно. Ху сказал, что нужно решить дело. Дело — это ритуал с бессмертием? Или всё-таки нет, я до сих пор ошибался, и речь идёт о чём-то другом? Но тогда о чём?

Я встал и, чуть прихрамывая, держась рукой за стену, двинулся по периметру комнаты, разминая затёкшие мышцы. Всё вокруг плыло — да, сотрясение не было выдумкой, — и очень хотелось лечь и просто закрыть глаза. Но я запретил себе. Нужно дождаться, что будет дальше.

Может, моя выходка со Спадой — это ошибка? Нет, если бы я не убил его, не узнал бы, что ритуал не сработал, и не понял, что здесь я не для того, чтобы его предотвратить. И всё тот же вопрос: для чего? Для чего⁈

Дверь раскрылась, вошли двое солдат, один из которых внёс тарелку с нарезанным хлебом и мясом и кувшин с водой, а второй — раскладушку с подушкой и одеялом. Видимо, выпускать отсюда меня не собираются. Хотя, даже если выпустят, пока я всё равно не знаю, что делать.