Читаем АртХаос. Повесть и рассказы полностью

– Да как-то само собой получилось. Эмм…Когда все началось, я просто стал фотографировать.

Фотографии действительно получились «сочными» – клубы дыма, огненные вспышки, мечущиеся в панике люди. Кто-то пытается спрятаться, кто-то истошно орет, кто-то носится в поисках выхода. Каждая фотография – словно кадр из фильма-катастрофы. Если бы Бригов не знал, то он бы подумал, что это постановочные фото.

– Неплохо получилось, – отдал должное следователь, хотя его и нельзя было назвать ценителем фотоискусства.

– Да-да, я сам удивился, – тут же встрепенулся Виктор, – мне потом несколько журналов предлагали купить фотографии.

– Угу, – без энтузиазма ответил Бригов, начиная новый лист.

Следователь задал пострадавшему еще несколько вопросов, но уже больше для проформы. Показания потерпевших практически повторяли друг друга, расхождения были только в деталях. Все были уверены в том, что какой-то псих решил устроить на заброшенной фабрике филиал крематория в лучших традициях фашистских концлагерей. Хотя потом спецы установили, что угрозы чьим-то жизням, по большому счету, не было. То ли пироман что-то не рассчитал, то ли он просто хотел поиздеваться и как следует напугать. Что же касается самого Екабса Гилиса, то быстро выяснилось, что он за последние три месяца никуда дальше Даугавпилса, второго по величине города Латвии, не выезжал.

– Ладно, вы свободны, – наконец-то сказал Бригов, аккуратно укладывая исписанные листы в папку, – возможно, мы еще раз вас вызовем, если появятся вопросы.

– Я тут вспомнил, эмм, – задумчиво проговорил Самсонов, – мне показалось, когда мы все вместе шли после встречи у метро, этот кивнул девушке какой-то, а она ему улыбнулась.

Теперь уже встрепенулся Бригов.

– Улыбнулась? Что за девушка? Описать сможете?

– Может, я и ошибся, может, мне просто показалось. Описать? Высокая, очень красивая, блондинка.

– Точнее. Узнать сможете при встрече? – Бригов приготовился снова записывать.

– Не знаю, – поправив в очередной раз очки, ответил начинающий фотограф, – такое ощущение, что я ее где-то раньше видел.

– Зашибись, – расстроенный Бригов кинул ручку на стол,– ладно, вспомните что-то, звоните.

Следователь протянул свою визитную карточку.

– А вы его точно поймаете? – уже стоя в дверях, спросил Самсонов.

– Обязательно, – с еле уловимым сарказмом ответил следователь.

После ухода потерпевшего Бригов еще несколько минут задумчиво просидел в кресле, после чего подошел к окну, заложил руки за спину и начал мерно раскачиваться на пятках.

Вид за окном не впечатлял. Обычный казенный двор, огороженный высоким кирпичным забором и заставленный служебными и личными автомобилями. Слякотно, но солнечно.

Бригов погрузился в размышления. В принципе, задача решалась «элементарно» – найти в огромном мегаполисе кого-то похожего на какого-то фотографа. Бригов усмехнулся. Все это было бы смешно, если бы не было суровой правдой жизни.

Больше всего в этой ситуации майора напрягало то, что, по всей видимости, это было дело рук Сальери. Того самого Сальери, злобного пасынка современного искусства.

– Сергеич, я кофе принес! – неожиданно раздалось почти над самым ухом Бригова.

Следователь чуть не подпрыгнул от неожиданности, а сердце резко попросилось в пятки, прихватив с собой за компанию и другие органы.

Бригов медленно, чтобы не показать своего испуга, повернулся. Перед ним стоял улыбающийся Гаевский с двумя стаканчиками еще дымящегося кофе в руках.

Долго же он шлялся!

Следователь ощутил жгучее желание съездить по этой самодовольной физиономии, но вместо этого просто взял протянутый ему стакан.

Долбаный Гаевский! Долбаный Сальери! Долбаные все!


Занавески, бл@ть, синие!


Что же такое промзона? Всезнающая Википедия услужливо сообщит, что под промзонами понимаются районы, в которых располагаются промышленные объекты, а также объекты инженерной и транспортной инфраструктур.

Скучное какое-то определение.

Википедию пишут обычные люди, и далеко не все из них отличаются богатой фантазией.

Я бы написал по-другому. Вот так, например.

Промзона – индустриальный оазис, жизнь в котором упорядочена пугающей бездушностью. Тут вряд ли вы сможете вдохнуть полной грудью или насладиться пением птиц. Если на пути и встретится какое-то деревце, то его рахитичное «тельце», окутанное клубами пыли и дыма, точно не заставит душу трепетать в поэтическом экстазе…

Или так.

За серыми высокими заборами развалилась туша огромного механического дракона, тяжелое дыхание которого сотрясает окрестности. Ноздри этого исполинского чудовища методично вздымаются, выбрасывая за раз тонны пепла. Изо дня в день сотни, а то и тысячи рабов вынуждены прислуживать дракону, выполняя все его прихоти. Он требует подношений, ему нужен металл, дерево, камень, тепло, свет, вода, живые души. И вряд ли он когда-нибудь насытится…

Или даже так.

Строение «Промзона». Является улучшенной версией строения «Кузница». Характеристики: +50 к мастерству, + 30 к умениям, + 30 к грохоту, + 30 к смогу, – 500 к экологии.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Аламут (ЛП)
Аламут (ЛП)

"При самом близоруком прочтении "Аламута", - пишет переводчик Майкл Биггинс в своем послесловии к этому изданию, - могут укрепиться некоторые стереотипные представления о Ближнем Востоке как об исключительном доме фанатиков и беспрекословных фундаменталистов... Но внимательные читатели должны уходить от "Аламута" совсем с другим ощущением".   Публикуя эту книгу, мы стремимся разрушить ненавистные стереотипы, а не укрепить их. Что мы отмечаем в "Аламуте", так это то, как автор показывает, что любой идеологией может манипулировать харизматичный лидер и превращать индивидуальные убеждения в фанатизм. Аламут можно рассматривать как аргумент против систем верований, которые лишают человека способности действовать и мыслить нравственно. Основные выводы из истории Хасана ибн Саббаха заключаются не в том, что ислам или религия по своей сути предрасполагают к терроризму, а в том, что любая идеология, будь то религиозная, националистическая или иная, может быть использована в драматических и опасных целях. Действительно, "Аламут" был написан в ответ на европейский политический климат 1938 года, когда на континенте набирали силу тоталитарные силы.   Мы надеемся, что мысли, убеждения и мотивы этих персонажей не воспринимаются как представление ислама или как доказательство того, что ислам потворствует насилию или террористам-самоубийцам. Доктрины, представленные в этой книге, включая высший девиз исмаилитов "Ничто не истинно, все дозволено", не соответствуют убеждениям большинства мусульман на протяжении веков, а скорее относительно небольшой секты.   Именно в таком духе мы предлагаем вам наше издание этой книги. Мы надеемся, что вы прочтете и оцените ее по достоинству.    

Владимир Бартол

Проза / Историческая проза