Артур

— Заставлю их мечтать о мире. Долго будут они жалеть, что затеяли войну против меня. — От холодной бесстрастности его голоса у меня мороз пробежал по коже, так непохоже это было на прежнего Артура. Однако чело предводителя было по-прежнему нахмурено, губы сурово сжаты. Он дернул поводья, разворачивая лошадь, и я понял, что решение принято.

— Едем, Бедуир, вернемся к войску.

— Что ты задумал?

— Увидишь! — крикнул через плечо Артур.

Я поспешил за ним, и мы вернулись туда, где в лесу у озера, чуть севернее Бадонского холма, стояла сводная дружина Британии.

Военачальники собрались и с нетерпением ждали, когда вернется Артур. Не успел Артур спешиться, как они бросились к нему и принялись выпытывать, как он намерен повести бой.

— Что ты решил? — спрашивали они. — Будем нападать сразу? Что ты видел? Что делать нам?

Но Артур не отвечал.

— Высокие господа, — сказал он, — пусть завтрашний день сам о себе позаботится. Сегодня мы будем петь и пировать, и пусть возвышенные слова наполнят наши сердца отвагой.

Ответ этот пришелся им не по душе, но другого они не дождались. Артур, словно не слыша ропота, удалился в свою палатку. Чуть позже вернулся Лленллеаог на взмыленном коне и прямиком направился к Артуру. Мирддин присоединился к ним, и все трое довольно долго беседовали.

В сумерках Артур вышел из палатки. Он вымылся и подвязал волосы. Еще он переоделся в новое: алые штаны и белую рубаху, перехваченную широким поясом из золоченой кожи, за спиной развевался алый плащ. На боку висел меч, Каледволх.

Костры ярко горели, подле возов готовились дичь и лук. Синий дым распластывался над лагерем, словно колеблемый ветром кров. Не слышалось обычной суеты и шума. Повсюду воины сбивались в кучки: кто-то разговаривал, кто-то чистил оружие, кто-то тихо пел — не боевые песни, но домашние, из тех, что поются у очага. Мысли бойцов уносились к тем, кого они, может быть, уже не увидят. Перед битвой каждый тяжело осознает свою смертность. Это естественно и в какой-то мере даже необходимо.

Артур расхаживал среди бойцов, разговаривал с ними, ободрял их, успокаивал, делясь своей отвагой, словно сокровищем, которым одаривал каждого. Видеть его означало лицезреть подлинное благородство, и все черпали в этом зрелище доблесть и силу духа.

Мы съели нашу простую пищу на берегу. Озеро лежало гладкое, как зеркало, и черное, как чугун. Темный лес подступал к самому берегу, но в воде еще поблескивали последние отблески света. Когда трапеза закончилась, Мирддин вышел вперед с арфой, и мы пели с ним под звездами, и пение было сладко для слуха.

Затем поднялся Артур и кликнул к себе кимброгов.

— Соотечественники! — вскричал он. — Сородичи мои, слушайте. Завтра мы сразимся с врагами, с теми, кто зовет себя детьми Водена. Тысяча лет пройдет, а барды не устанут воспевать эту битву. Наши имена огласят чертоги великих царей, наши свершения будут жить в сердцах еще не родившихся поколений. И вот я спрашиваю, братья мои, чем нас помянут?

Воины в удивлении переглянулись.

Артур заходил вдоль берега. Крохотные волны, поблескивая в свете звезд серебром, тихо плескались у его ног.

— Как и любой из вас, я жажду славы. Но какой славы? Подумайте.

Приглушенный говор пробежал по нашим рядам. Мол, мы никогда не слышали от предводителя таких слов. Что говорит Медведь Британии?

— И все же тысяча лет — большой срок, — продолжал Артур. — За долгое время многое может забыться: кто победил в бою или как потерпел поражение, название места и кто был нашим врагом. Если что-то и останется, то останется одно — какими мы были.

Некоторые одобрительно захлопали себя по ляжкам. Вот, несомненно, слова отважные и доблестные. Однако Артур говорил о другом.

— Прошу вас, братья, задумайтесь сейчас, кто мы такие? — Артур надолго замолчал, дожидаясь, чтобы каждый ответил про себя. Потом перестал ходить, остановился и раскинул руки. — Родичи мои, братья, кто мы такие?

— Бритты! — выкрикнул кто-то.

— Кимры! — вскричал другой.

— Кимброги! — послышалось еще. — Сотоварищи сердца!

— Да! Да! — грянуло отовсюду. — Кимброги!

Артур поднял руки, призывая к молчанию, и, когда оно наступило, молвил:

— О да, мы соотечественники. Но мы — не из этой страны. Подлинное наше отечество — Небесное Царствие, в котором Спаситель Бог ждет всех, кто исповедует Его своим Господом. Слушайте! Завтра мы вступим в бой с варварами. Они будут призывать своего гнусного идола Водена. Но я спрашиваю, братья, кого призовете вы? — Он обвел руками толпу. — Кто услышит ваш вопль в день скорби? Подумайте хорошенько. Ибо, истинно вам говорю, любая слава умрет, если впереди нас не будет идти Христос. Но, если мы призовем Его имя, слава Его покроет нас золотою ризой, и, пусть мы погибнем, дела наши будут помниться тысячу лет и тысячу тысяч после.

Лленллеаог выступил вперед, держа щит предводителя. Артур взял его, развернул к нам и поднял над головой. На белой свежевыкрашенной поверхности был нарисован большой алый крест, символ Христа.

— С этого дня я ношу на себе крест Иисусов, и Господь идет впереди меня в бой. Если Сам Небесный Царь за нас, кто нас одолеет?