Артур

— Держись поближе, Анейрин ап Кау, — приветливо молвил Артур. — Что-то жажда у всех разыгралась. Скоро нам снова понадобится твой кувшин.

— Верно, верно! — воскликнул Кай. — Будь рядом и держи кувшин наготове!

После таких слов я бегал всю ночь без устали с одним перерывом — когда Эмрис пел под арфу. Огромный зал затих, словно лесная поляна; казалось, весь мир затаил дыхание! Я, вбирая всем сердцем музыку Истинного Барда, поклялся, что не стану искать себе иного пути. Дай-то Бог мне навсегда остаться на службе у Артура!

На следующий день король и королева выехали из Каер Лиала к Круглому столу. Лишь тем, чьи имена были начертаны на стене, дозволили ехать с ними. Меня взяли, потому что так сказал Эмрис. Кому-то надо заботиться о лошадях, а мальчик уже знает, где святилище, так что лучше пусть едет он, чем кто-то другой.

Увидев ротонду, Артур спешился и дальше пошел пешком — из уважения к жертве тех, кто придал смысл храму, к нему следует приближаться со всем смирением. Пендрагон поднялся на холм и благоговейно опустился на колени перед святилищем.

Гвенвифар внимательно наблюдала за королем, беспрестанно сжимая и разжимая руки. В ее карих глазах светились любовь к мужу и волнение великого дня.

Верховный король встал и, отложив меч, вступил в ротонду. За ним торжественной процессией следовали военачальники: Кай, Бедуир, Борс, Гвальхавад, Лленллеаог — и каждый оставлял оружие у входа. Эмрис, Гвенвифар и я некоторое время ждали снаружи. Затем вошла королева и последним Эмрис.

Я сел у ручья подле пасущихся лошадей с намерением здесь и оставаться. Прошло совсем немного времени, и я услышал стук копыт — всадник приближался по берегу моря. Я взбежал на холм и посмотрел вниз: по прибрежному песку скакал одинокий воин.

Я укрылся за кустом, чтобы не привлечь его внимания и не выдать местонахождение храма. Напрасно! Он не смотрел ни вправо, ни влево, однако, поровнявшись с ротондой, повернул коня и поскакал по склону прямиком к ней.

Сперва я думал бежать к Эмрису или как-то предупредить тех, кто внутри, но меня остановило то, что уж больно знакомым казался всадник. Где-то я уже встречал этого человека в ярко-алом кафтане и штанах, синем отороченном мехом плаще и с серебряной гривной на шее.

Он остановил коня и соскочил на землю. Сегодня я уже видел такое — точно так же спрыгивал с коня Гвальхавад.

Но это и был Гвальхавад! Не может быть! Он только что на моих глазах входил в ротонду. Значит, кто-то другой, похожий…

Наверное, он уголком глаза различил меня за кустом, потому что резко повернулся, наставя копье.

— Прошу тебя, господин, — сказал я, — отложи копье, ибо место это свято.

Наездник ласково улыбнулся.

— Осторожнее, не пугай воинов, дружок, — сказал он. — Я никому не желаю зла. Уже вошли?

Я кивнул. Он отпустил поводья и повернулся к святилищу, потом без единого слова направился к ступеням. Я бросился к нему, думая остановить, но он уже вступил под каменный свод. Я в ужасе устремился следом и вбежал в тот самый миг, когда Верховный король в изумлении вскочил на ноги.

Остальные выглядели не менее изумленными, но вторжение никого не возмутило. Гвальхавад первым обрел дар речи.

— Гвальхмаи! — вскричал он. — Братец, где ты был?

Гвальхмаи, не глядя на него, направился прямиком к Верховному королю и пал ниц, раскинув по сторонам руки. Артур нагнулся, взял его за плечо и поднял с такими словами:

— Встань, Гвальхмаи, и добро пожаловать. Встань, брат, дай на тебя поглядеть!

Гвальхмаи встал и обнялся с королем. По щекам его бежали слезы радости. Гвальхавад радостно стукнул его кулаком по спине, и братья заключили друг друга в объятия. Короче, это была радостная встреча. Бедуир с Каем тоже подошли поприветствовать прибывшего.

Видя стоящего рядом Эмриса, я тихонько подошел и шепнул:

— Я пытался его остановить.

— Напрасно, — отвечал он. — Это один из наших, вернувшийся после долгого странствия.

— И сколько же он отсутствовал?

— Семнадцать лет.

За столько лет далеко можно уехать, подумал я.

— И куда же он ездил?

— Он поехал искать себя, — отвечал Мудрый Эмрис, — а взамен отыскал Бога.

Я ровным счетом ничего не понял, но больше расспрашивать не стал, а оставив их совершать церемонию, вернулся к лошадям. Внезапное появление всадника вызвало в памяти другого нежданного гостя — того, что в темноте заглянул ко мне в ротонду. На душе, сам не знаю, почему, стало неспокойно.

— Несколько лет я провел у епископа Сепульция, слушая его святые наставления, — рассказывал Гвальхмаи, — а до того долго странствовал по Ллионессу, Горру и Арморике.

Мы вернулись в Каер Лиал на закате и теперь сидели за пиршественным столом. По дороге все и каждый радостно приветствовали Гвальхмаи. Он так долго пробыл в отъезде, что его уже не чаяли увидеть живым.

На пути в город Эмрис объяснил мне, как это вышло.

— Он поехал искать Пеллеаса, — сказал мой господин.

— Ты говорил, он поехал искать себя, — напомнил я.

— Так и есть. Он думал, что ищет Пеллеаса, хотя на самом деле его собственная душа искала спасения.

— Кто был этот Пеллеас?

Великий Эмрис вздохнул.

— Пеллеас был моим слугой и ближайшим другом.