Арвары. Книга 2. Магический кристалл

— Обры были порождением греха арваров. Тьма приходила извне. Это суть безумие, вселяющееся в какой-либо народ, и имя ему — чума. Когда мрак силы поражает разум или, к примеру, блеск злата или ложь. Когда рассудок ослепленный заставляет молвить — я велик, могуч, богат и посему желаю, чтоб мир порабощенный лежал у моих ног. Тьма мыслит править миром.

Звон колокола послушав, Белояр наложил на него руки и всякий звук увял.

— Ты, сын, научен мудростям, изведал Предание и слышишь Кладовест… Скажи мне правду, что было до нас? Как жили арвары до Горислава Великого?

— Правда будет горька, отец…

— Мне надобно вкусить сей соли знаний.

— Коль так, то следует начать от Сувора, последнего Князя и Закона.

— От Сувора? Но что он сотворил, кроме как был отцом первого Великого Князя? Искал бессмертие?

— И обрел его не только в исполине, но и в делах своих. Скажу тебе то, что было в самом деле: все, что ныне есть, свершено по замыслу Сувора. Даже Змиевы валы, суть браны, воздвигли при нем… Да ныне стал безвестен последний Князь и Закон, как сын его, исполин. Горислав, прозвавшись Великим, затмил их, присвоив себе славу отца и брата.

— Это не соль — суть яд!

— Средь вещих светлогорских старцев есть ведуны, которые врачуют ядом, — промолвил Годислав. — Яд правды менее опасен, чем сладкое зелье лжи, отец.

— Да я уже отравлен… Одни слова твои — присвоил… А чем же славен исполин?

— Он победил ромеев и пленил их императора, Мария.

— Но подвиг сей свершил Великий Горислав!

— Нет, отец, можно солгать потомкам, но не Кладовесту. И не Горислав — Сувор избавил арваров от обрища, пустив их в земли скуфи, чтоб жили сами по себе. Не Горислав, а обры сокрушили ромеев, сбросив их в Русское море. Пожравши все вокруг, они пожрали себя сами и сгинули по замыслу Сувора. Тем часом мой прапрадед прогнал брата Космомысла, запретив ему возвращаться в арварские пределы, покуда будет жив их отец. Кого называют Великим, жаждал лишь великой власти, как жаждет ее раб. Потому волхвы Даждьбога не посвятили его в сан Закона. Как может лжец нести из конные истины?

— А что же исполин не восстал против лжи? Коль благороден и воинской отвагой исполнен?

— Не захотел чинить раздора между братьями и предпочел ему скитанья по чужбине. И против воли Даждьбога не пошел.

— Какова же была воля?

— Невесту отыскать, по имени Краснозора.

— Кто она?

— Бессмертная поленица, и ведет свой род незамутненным от русов, что жили на Родине Богов.

— Так Космомысл нашел ее и в жены взял?

— Был на пути к ней… Но ромеи, желая отомстить, устроили засаду и пленили его. С той поры о нем ни слова нет ни в Кладовесте, ни в людской молве. И вот пришла к нам радостная весть!…

— Но как же смертным рожденный он обрел бессмертие?

— В сем тайны суть, отец, о коей не ведают ни старцы светлогорские, ни боги.

Государь прошел по кругу возле колокола, обозревая город, и вдруг остановился перед сыном.

— Ты видишь стольный град?

— Вижу, отец.

— Прекрасен Великий Горислав?

— Прекрасен и богат. Только не защищен стеной. А Змиевы валы расплылись от времени, рвы заболотились, иссохли и уже не суть преграда для супостата. Особенно, если супостатом будет не иноземец, а братья словене или скуфь…

— Добро, ты защитишь, коли подвластен тебе дикий камень. Тому и быть, садись на престол и строй стену.

— Постой, отец! — воспротивился наследник. — Дай мне хотя бы осмотреться.

— Довольно мне сидеть, устал я от власти, а тебе она впору будет. Садись и правь, я на покой пойду.

— Почто же спешно, отец?

— После того, что ты поведал мне о прошлом, я править не могу. Мысль о великой лжи меня изгложет. Сейчас же созову вече и передам тебе бразды.

— Дай мне хотя бы год побыть на воле!

— Не дам и дня. Я слишком стар уже и долго ждал этой минуты. Позри, вон рухнула стена, поскольку обветшала. Ты ж молод, учен и полон задора, — государь помедлил и добавил: — Но должен упредить тебя: не имея владычества, власти Закона, крепости тебе не построить.

— Но почему, отец? Неужто у князя мало власти?

— Власти полно, да проку мало. Богатство и покой развратили русов. Вряд ли удастся тебе поднять варягов на вольный труд. Вот потому и хочу, чтоб ты скорее стал Законом и принес арварам забытые истины. Может, тогда поднимутся и вспомнят, кто они.

— Перед лицом грядущей беды все арвары встанут!

Князь осадил его.

— В великом сомнении я, Годила. А встанут ли? А чуют ли они беду? Боюсь, варяги и тебе ответят, как прежде мне сказали: кто нападет на нас?… Но ныне выслушай мой иной наказ и сам реши, как тебе править.

— Добро, отец, я слушаю тебя.

— Через дюжину лет соедини всю власть в своих руках. И более никогда ее не разделяй. Ни с кем.

— Исполню!

— Ну, тогда помоги мне! — государь стал раскачивать язык колокола. — Сейчас ударим, чтоб вече собралось!

— Но погоди, отец! В чем суть наказа? Лишь власть соединить?

— И возвести крепость!

— А что ж еще? Как мне править?

— Как пожелаешь! Годислав отступил.

— Ты будто весел, но зрю, как тебе тягостно! Что мучает тебя, отец? Я власти не прошу и если хочешь, не оставляй престола до смерти!