Асфоделия. Суженая смерти (СИ)

До Беспутного мы добрались на наёмном экипаже, оказавшимся более комфортабельном, нежели его остановленный ночью собрат. До причала пришлось прогуляться пешком, благо что в первой половине дня весёлый квартал был непривычно тих, спокоен и пустынен, словно королевство, вместе со спящей красавицей оплетённое чарами волшебного сна. Эветьен наивнимательнейшим образом осмотрел лодку, ощупал короб и покачал головой в ответ на моё замечание, что если в конструкции есть детали, для которых контакт с влагой нежелателен, то надо делать какую-то водонепроницаемую защиту. Хотя, как ни странно, в самой лодке воды не было, и выглядела она не сильно промокшей, будто во время дождя находилась под крышей. Наконец мы расселись, транспорт поднялся в воздух и взял курс на Эй-Форийю.

Летели в молчании. Эветьен управлял, Стефанио, откинув капюшон, смотрел в никуда – на такой скорости различить с берега лица пассажиров возможным не представлялось, – я сидела, прижавшись к борту, дабы выдержать побольше свободного пространства между собой и императором. Вспомнилось, что никто из мужчин так и не спросил о результатах проверки Астры, то ли забыли, то ли на самом деле оная проверка на фиг никому не была нужна. Да и о чём бы ни спорили Стефанио и Астра, речь обо мне точно не шла.

Приземлиться в той же низине, откуда взлетали, не получилось. Эветьен счёл набрякшую влагой землю под слоем тёмных палых листьев не слишком надёжной для посадки и в результате лодка опустилась в стороне, возле древесной гряды. Из-за кустов немедленно возникла знакомая фигура в чёрном, при ближайшем рассмотрении оказавшаяся мужчиной средних лет, совершенно непримечательной, незапоминающейся внешности. Но к императору он метнулся с выражением явной тревоги. Наверное, ждал тут с момента, как Стефанио должен был вернуться, и успел уже надумать всякого и малоприятного.

– Советник Шевери, – окликнул император, едва мы выбрались из лодки. И как-то мне категорически не понравился монарший тон, сухой, резкий, возражений не терпящий. – Объявление о вашей с фрайнэ Асфоделией обручении состоится сегодня, во время вечерней трапезы.

Уже сегодня?!

Я покосилась на Эветьена, искренне надеясь, что сдвиг по датам никак не продиктован нашей совместной ночёвкой.

– Вопросы, касающиеся брачного договора, будут улажены по прибытию в столицу.

– Ваше императорское величество, – со всем полагающимся почтением заговорил Эветьен, словно подчёркивая, что неформальное панибратское отношение осталось в весёлом квартале, растаяв с восходом солнца. – Прошу прощения, но не думаю, что решение это разумно…

– Отчего же? – Стефанио одарил советника холодным взглядом. Лицо обратилось знакомой равнодушной маской, отстранённой, не выражающей ничего в частности, кроме мимолётных полутонов эмоций, уместных в той или иной ситуации, но не задерживающихся надолго, не отражающих истины.

– Объявлять одну из дев жребия суженой другого фрайна прежде, чем Ваше императорское величество назовёт имя своей избранницы… – Эветьен умолк и выразительно посмотрел исподлобья на монарха.

– Обратитесь к фрайну Энтонси, уверен, он сумеет подыскать подходящий случаю прецедент и подать его должным образом, – Стефанио отвернулся, обозначая, что на том высочайший инструктаж закончен.

Эветьен подхватил меня под локоток и повёл прочь.

– Кто такой этот фрайн Энтони… си? – спросила я шёпотом, как только мы отошли на достаточное от императора расстояние.

– Энтонси, – поправил Эветьен. – Книжник и законник, ему известно всё, что когда-либо записывалось в книги по праву, исторические хроники и даже старинные свитки. Редкостный зануда, но дело своё знает и если нужна лазейка в законах или обходной манёвр…

– А я думала, выбор жребием это такой красивый старинный обычай, – хмыкнула я.

– Обычаи тоже важно регулировать, особенно такие, и на законодательном уровне в том числе. Ты читала о его появлении?

– Не успела. А в исторических хрониках эта ваша жеребьёвка почти не упоминалась.

– Есть легенда, гласящая, что во времена, когда Благодатные ниспослали смертным своё священное слово, среди прочих божественных заветов было указание, что ни одному правителю, стоящему над людьми так же, как Четверо стоят над всем миром человеческим, не следует брать в жёны чужеземку, ибо в жилах той может течь отравленная кровь. И эта кровь, смешавшись с кровью правителя, взявшего порченную в супруги и прижившего с ней ребёнка, может уничтожить и род самого правителя, и весь людской заодно. Наши далёкие пращуры, фрайнитты, принесли на земли агонизирующей Аромейской империи эту легенду вместе с первыми рукописными собраниями заветов Четырёх. Впоследствии заветы и наставления неоднократно переписывались, редактировались, дополнялись, туда вносились уточнения, связанные с изменением языка. Язык наших пращуров несколько отличался от того, на котором нынче говорим мы. В обиход вошла часть слов аромейцев, как коренного населения, так и из лексикона их рабов, некоторые слова устарели, некоторые переменили смысл, появились новые…

Я кивнула, подтверждая, что понимаю, о чём он говорит.