Ася находит семью

Катя Аристова не торопясь спустила ноги на пол, спросила низким, певучим голосом:

— По-вашему, отнимать надо?

Люся, красивая белокурая Люся, взъярилась:

— Не твое дело, Арестантка! Она от твоего заступничества всегда вдвое ревет. Нет, больше я терпеть не намерена.

Не успела Ася сообразить, в чем дело, как ее белье и одеяло перелетели на кровать Акулины, вещи же Акулины совершили противоположный путь.

— Марш к окошку, Акулька! — скомандовала Люся. — Реви на «Камчатке».

— Ты что?! — Катя положила вязанье на тумбочку. — Ты что придумала?

Люся заметно струсила:

— Ей же не нравилось рядом со мной. Сама фискалила всем.

— Балда ты благородная! — Толстые губы Кати утратили свое добродушие. — Главное, дразнила девчонку, что по ночам раскрывается, одеяло сбрасывает… А теперь под самое окошко ее?

Ася, шепча, уговаривала Люсю:

— Не надо… Я окна не боюсь. Я никогда не простужаюсь…

Обнажились чуть выдающиеся вперед белые зубки Люси, зло блеснули глаза.

— Не надо? Рядом со мной не хочешь? Подруга… — И совсем тихо добавила: — С ними иначе нельзя, пропадешь.

— С кем «с ними»?

Ответом был столь выразительный взгляд, что Ася более не отваживалась на вопросы.

Между Катей и Акулиной тоже состоялись переговоры, в результате которых Акулина была водворена на кровать Кати, а та с подчеркнутым хладнокровием постелила себе у окна.

Затем разыгралась сценка, вызвавшая у Аси желание провалиться сквозь землю. Катя подхватила забытую у окна корзинку Аси и с насмешливо-почтительным поклоном водрузила ее у ног владелицы:

— Получите, барыня!

В полное отчаяние ввергло Асю нежданное появление Ксении и Феди.

— Эй! Осторожнее! — крикнул ей Федя. Спасибо, не сказал: «барыня»…

Наклонив забинтованную голову, он внес две огромные, в половину человеческого роста, книги, два тома какого-то объемистого сочинения с иностранным заглавием. Свою ношу он потащил к окну, чтобы устроить заслон от сквозняка, отгородить кровать, на которую ему указала Ксения, но которая, как тут же выяснилось, больше не принадлежала новенькой.

Вспыхнув, Ксения повернулась к Асе:

— Теперь вижу: вы настоящие подруги!

16. Клятва

Лучшее время суток в доме имени Карла и Розы — вечер. Под вечер каждый дортуар получает по ведру топлива, и все до самого сна сидят, сбившись в кучу, вокруг печки. Днем хуже. В просторных классных комнатах стужа. Чернила никогда не оттаивают, писать нельзя. Педагог рассказывает о своем предмете, дети, те, кого удалось затащить на урок, слушают; руки сунуты в рукава, все притопывают ногами.

Топлива нет. Еще в декабре, когда какая-то комиссия строго-настрого запретила валить деревья и рубить кустарник в Анненском парке, в дело пошел забор, а там и мебель и книги… Большую долю скудного запаса сырых полешек пожирала кухонная плита, и дети принялись жечь все, что может гореть и давать тепло. Пришлось выделить свою, детдомовскую комиссию из персонала, члены которой, стуча от холода зубами, уговаривали детей не губить последнее имущество.

Великой радостью для детдомовцев были сосновые шишки, целый вагон шишек, собранных для них школьниками Шестой версты. Это драгоценное топливо с начала зимы ожидало транспорта в одном из сараев поселка Шестая верста. Лишь сегодня оно, как говорится, прибыло по назначению. Ася вместе со всеми блаженствует.

Железные бока печурки пышут жаром, к ним со всех сторон тянутся красные, распухшие детские руки. Дверца распахнута настежь. Видны потрескивающие, пламенеющие, похожие на огненные цветы шишки. Благодаря покровительству Люси Ася сидит возле самой печки, словно в первом ряду партера. Люся расположилась рядом, на низкой тумбочке, — эти, в отличие от высоких, поставленных у изголовья, должны находиться в ногах кровати — для обуви и прочего. Таких низеньких тумбочек в дортуаре осталось две. Лучшая принадлежит Люсе.

Тепло размягчило обитательниц спальни. Они дружно слушают одну из девочек, смакующую подробности только что виденного сна. Девочка эта спит все свободное время, а потом сообщает остальным, что ей привиделось. Бледная, почти не порозовевшая даже у печки, она похожа на отощавшего птенца (тощая шея, нос клювом), пальцы у нее вроде птичьих коготков; сейчас, грея руки, она держит их скрюченными. Имя ее — Нюша, и она часто повторяет одну и ту же фразу: «Сил моих нету», за что ее так и стали звать — Сил Моих Нету.

Рассказчица по-старушечьи повязана темным в крапинку платком, по-старушечьи же обстоятельно она передает свой сон. Девочки сообща стараются разгадать, что означает та или иная подробность. Сегодня перед ужином Сил Моих Нету видела много денег. Она ходила по вербному базару и скупала все, что хотелось: дрожащих на нитке бабочек, «американского жителя», прыгающего в трубке с водой, сладкую вату… Девочки охотно восстанавливают в памяти вкус этой упоительной ваты и сразу, в несколько голосов стараются разгадать: к чему бы это могли привидеться деньги? Всем известно, что видеть во сне монетки — к слезам (этим-то никого не удивишь), но вот ассигнации — к дороге…