Аскалонский злодей

Милий приказал взвесить золото и выпустить должников на свободу. А Евлогий, ставший разом вместо Тивуртия доимщиком и вместо Раввулы тюремщиком, позвал кузнецов и расковал всех, кто содержался в тюрьме за долги. Злодеев же и убийц вывел на барку и послал на торг купить для них пищи и свежее платье, и мягкой кожи с шерстью, чтобы подвернуть под оковы на тех местах, где железо проело до кости.

Во всё это время в темнице стоял страшный шум и никто не слышал стуков подкопа и криков Раввулы и Тивуртия и заслонившего лаз к ним телом своим Анастаса. Всякому тут было теперь самому до себя.

Первого выпустили на свободу Фалалея, и Тения тотчас же удалилась с ним, обнимая его одною рукой, а другою поддерживая на голове корзину с купленною пищей. Когда увидала их Пуплия, она подумала, что Тения, наконец, поступила, как желал Милий, и после радостного свидания с сыном посадила на колени к нему Вирину и Витта, а невестку отвела в сторону и похвалила её за послушание.

Тения же в ответ ей улыбнулася и тихо ответила:

- Не хвали меня, почтенная Пуплия, я твоего совета не слушалась и не стою твоей похвалы - золото дал мне не Милий вельможа, а злодей Анастас.

Старая Пуплия ужаснулась и, всплеснув руками, спросила:

- Анастас! Милосердные боги! Для чего же ты предпочла его грубые ласки ласкам Милия, и где взяла напитка, отводящего память?

- Мать Фалалея! - отвечала ей Тения,- я не отдавалась ничьим ласкам и мне не был нужен забвенный напиток, но я не теперь расскажу тебе всё, что со мной было. Теперь мы оставим Фалалея радоваться, лаская детей, а сами давай скорей вскипятим воду и сварим для всех изобильную пищу, и тогда, когда сядем все впятером, как мы давно не сидели, и все насытимся, я расскажу вам подробно, что мне пришлось перенесть и как это случилось, что в руках моих очутилось золото Анастаса без напитка, отводящего память.

- Нет, уж ты, бедная, лучше об этом забудь.

Но Тения снова тихо улыбнулась и ответила:

- Мать Фалалея! Злодей не требовал от меня ничего такого, о чём ты думаешь и о чём мне желаешь забыть. Я хочу обо всём этом помнить и буду всем говорить, чтобы все люди знали, что сделал мне Анастас, и нашли для него у себя сожаленье.

И сделалось так, как хотела Тения. Когда пища была готова и осчастливленная семья насытилась, Тения рассказала свекрови и мужу, как она изнемогала в борьбе, что видела ночью в оливковой роще, как шла назад и повстречалась с Тивуртием, и за что Анастас её похвалил и указал ей склад, отданный ею в выкуп за всех должников.

При этом Тения пролила слёзы об Анастасе, и это было как раз в то время, когда его надо было оплакать, ибо в это самое время в аскалонской темнице свершилось последнее и самое бесчеловечное дело.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ

Когда узники были выведены, темницу набили хворостом и скорописец Евлогий бросил туда горящий факел, а ветер подул и сквозь весь хворост пробежало трескучее пламя. В дыме этого пламени задохнулся злодей аскалонский, но он погиб не один. Люди, которые оставались там до конца, видели, как Анастас показался в окне прокажённой темницы. Он сорвался с цепей и потрясал, задыхаясь, решёткy в окошке... За спиной его видели лица ревевших Тивуртия и Раввулы; но треск пламени заглушал их рёв и проклятия. Евлогий же от имени Милия не допускал никого к этому окну и сами они оба стояли вдвоём у окошка, пока всё было кончено. Анастас их узнал и, плюнув на красную тогу Милия, прокричал так громко, что все могли слышать:

- Ты самый лютый злодей аскалонский!

И когда он это вскричал, сквозь толпу прорвались два никому неведомые человека. Оба они были наги, но с ножами при бёдрах, и среди общего смятения они кинулись на Евлогия и на Милия, и у всех на глазах зарезали их, а за ними приспели такие же другие, в числе больше как двадцать, и бросились тушить огонь, пылавший в темнице, но погасить его было уже невозможно. Анастас и Тивуртий с Раввулой сгорели и как ни смелы были отчаянные разбойники, проникшие в город, чтобы спасти Анастаса, но и они не могли войти в полную пламени яму. Они только насытили своё мщение убийством Милия и его скорописца. Разбойников этих не поймали, потому что на граждан Аскалона напал страх, все думали, что разбойников ворвалось несметное множество, и все побежали защищать свои дома и семейства. Притом же,

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ

Рано удалившаяся с мужем Тения не видала всех ужасов этой развязки. День для неё протёк как одно мгновение. Перед вечером Фалалей отправился на море мыться, а Тения, обняв детей, сидела у берега и смотрела вслед отходившей красивой расцвеченной триреме, на которой гудел египетский ребаб и пели хором молодые женские голоса, а на возвышении, покрытом яркою индейскою тканью, молодая нубийка ловила осу, как будто дразнила Аскалон на прощанье.

Это Сергий, испугавшийся беспорядков, отплывал с своею труппой обратно в Александрию.