Асканио

– Ты будешь довольна местью, Скоццоне, ибо месть обернется в твою пользу.

– Как так?

– Да, благодаря ей исполнится одно из самых горячих твоих желаний.

– Что вы хотите этим сказать, Бенвенуто?

– Это моя тайна.

– О, если б вы знали, до чего же у него бывает смешной вид, когда он говорит нежные слова! – продолжала резвушка Скоццоне, которая не способна была и пяти минут предаваться печали. – Итак, злюка, вам все-таки небезразлично, ухаживают или нет за вашей хохотушкой? Вы немножко любите бедненькую Скоццоне?

– Да. Но смотри держись с Паголо, как я велю, и в точности выполняй мои распоряжения.

– О,не бойтесь,я умею притворяться не хуже других! Только он заведет свою песенку: «Ну как, Катерина, вы все так же бессердечны?»– я отвечу: «Вы опять за свое, господин Паголо?»

Но, разумеется, не очень уж сердито и скорее даже ласково. Увидит он, что во мне нет прежней суровости, и возомнит себя покорителем сердец…

А что вы с ним сделаете, Бенвенуто? Когда начнете мстить ему? Надолго это затянется? И, уж верно, будет презабавно? Мы посмеемся?

– Посмеемся, – произнес Бенвенуто.

– А вы меня не разлюбите?

Вместо ответа Челлини поцеловал ее в лоб – а это самый красноречивый ответ, ибо он ни о чем не говорит и говорит обо всем. Бедняжка Скоццоне не сомневалась, что поцелуй Челлини был началом его мести.

Виконт де Мармань, как он и хотел, застал Бенвенуто одного. Вот как это произошло.

Раздосадованный гневом прево, обиженный презрением госпожи д'Этамп, а главное, подстрекаемый своей ненасытной жадностью, виконт решил напасть на льва в его логовище с помощью двух наемных убийц и выбрал для похода день святого Элигия – праздник корпорации золотых и серебряных дел мастеров, когда Нельский замок должен был пустовать. Итак, он шагал по набережной, высоко подняв голову, с бьющимся сердцем, а наемные убийцы шествовали в десяти шагах позади него.

– А вот, – раздался вблизи чей-то голос, – красивый молодой сеньор идет на любовное свидание: храбрый вид для дамы, а два сбира – для ее мужа.

Мармань обернулся, думая, что пошутил кто-нибудь из его приятелей, но увидел незнакомого ему человека, который шел в том же направлении. Виконт до сих пор его не замечал – так он был поглощен своими мыслями.

– Бьюсь об заклад, что я прав, любезный кавалер, – продолжал незнакомец, переходя от монолога к диалогу. – Ставлю свой кошелек против вашего, даже не зная, сколько в нем монет… да мне это все равно… что вы идете искать счастья… О, молчите же, будьте скромны в делах любви! Это наш долг. Ну, а зовут меня Жак Обри, я по званию школяр; сейчас я иду на свидание с Жервезой Попино, прехорошенькой девушкой, но, между нами говоря, страшной недотрогой; впрочем, она не устояла перед перстеньком. Правда, перстенек этот – просто чудо! Чудо перстенек работы самого Бенвенуто Челлини, что тут говорить!

До сих пор виконт де Мармань почти не слушал излияний дерзкого болтуна и остерегался отвечать ему. Но при имени Бенвенуто Челлини он насторожился:

– Работы Бенвенуто Челлини? Черт возьми!

Слишком роскошный подарок для школяра.

– Э, да вы сами понимаете, любезный барон…

Кстати, кто вы: барон, граф или виконт?

– Виконт, – отвечал Мармань, кусая губы: его бесил непочтительный, фамильярный тон школяра, но ему хотелось вытянуть из него какие-нибудь сведения о Челлини.

– Сами понимаете, любезный виконт, что перстень я не покупал. Нет, хоть я в душе и художник, но не трачу деньги на такие пустяки.

Мне преподнес его Бенвенуто в знак благодарности – я помог ему в прошлое воскресенье отнять Большой Нельский замок у прево.

– Так, значит, вы друг Челлини? – спросил Мармань.

– Закадычный друг, виконт, и горжусь этим!

Знаете ли, друг на всю жизнь. Вы, конечно, тоже с ним знакомы?

– Да.

– Какое же это для вас счастье! Великий талант, не правда ли, любезный? Простите, я сказал вам: «любезный» – такая уж у меня привычка; да и, кроме того, я тоже из благородных. По крайней мере, матушка твердила об этом отцу всякий раз, когда он колотил ее.

Так вот, как я уже вам сказал, я – почитатель, доверенное лицо, названый брат великого Бенвенуто Челлини и, следовательно, друг его друзей, враг его врагов, ибо у великого мастера есть враги. И первейший враг– госпожа д'Этамп, затем парижский прево, старый болван,затем некий Мармань, ужасно нескладный и долговязый, да вы, вероятно, его знаете… Говорят,он хочет завладеть Большим Нельским замком. Пусть только сунется, черт возьми!

– Так Бенвенуто известны его намерения?спросил Мармань, живо заинтересовавшись словами школяра.

– Его предупредили, но… тише! Не будем об этом говорить. Пусть вышеупомянутый Мармань получит должное наказание.

– Значит, Бенвенуто все время настороже? – спросил виконт.

– Настороже? Да он всегда настороже. Сколько раз его собирались убить там, на родине, но, слава богу, всякий раз он благополучно отделывался.

– А что же вы подразумеваете, говоря, что он настороже?