Аскольдова могила

Теперь же и не так строго, как, бывало, прежде: ведь Владимир давно уже не заезжал повеселиться в село Предиславино. Говорят даже, что он и в Берестово заглянуть не хочет, и давно бы распустил всех этих затворниц, если б ему не натолковал Богомил и другие сановники, что непригоже для его чести великокняжеской оставить при себе одну только сожительницу и жить с нею в брачном союзе как простому гражданину киевскому; что стыдно и зазорно знаменитому владыке всей земли Русской держать на своем хлебе менее жен, чем какому-нибудь кагану печенежскому или косожскому князику. А пуще-то всех мудрит ключник Вышата; да только несдобровать же ему, попадется он когда-нибудь в передел к мужьям и женихам, которые по ночам около Берестова, Предиславина и Вышегорода, как голодные волки, рыщут. Вот этак с неделю назад я был на Лыбеди и забавлял песнями прислужниц княгини Рогнеды; они продержали меня до самой полуночи. Вот как я пошел домой, так повстречался с одним парнем, который всякую ночь бродит кругом села Предиславина. Его зовут Дулебом. У него так же, как и у тебя, боярин, Вышата подтибрил невесту. Ну, нечего сказать: сродясь не видывал такого страшного лица! Ни дать ни взять мертвец: видно, горько жить; да не сладно же будет и Вышате, если он наткнется на него под вечер где-нибудь в укромном местечке…

— Скажи мне, Тороп, — прервал Всеслав, — когда же ты пойдешь на Лыбедь?

— За мной бы дело не стало, да мне не велено от тебя отлучаться.

— Так пойдем вместе.

— Что ты, что ты, боярин: да разве ты наш брат? Тебя знают все ратные люди, — долго ли до беды? Ты убил десятника дружины великокняжеской, обнажил меч против его сановника, тебя везде ищут, и первый воин, который с тобою повстречается, схватит тебя за ворот.

— Но если мы пойдем ночью?..

— Так что же будет прибыли? Ночью и меня в село Предиславино не впустят. Нет, боярин, подождем лучше, как воротится мой господин.

— Послушай, Тороп, если ты сегодня же не отправишься на Лыбедь, так я пойду туда один. Ты видишь, — продолжал Всеслав, вставая, — что я почти здоров.

— Какой здоров! Смотри-ка, насилу на ногах стоишь.

— Неправда! Я чувствую в себе довольно силы, чтоб дойти до села Предиславина, и если б это стоило мне жизни…

— Вот то-то и беда, боярин: умереть-то умрешь, а невесты своей все-таки не увидишь.

— Все равно: если я не увижу своей суженой, то, по крайней мере, умру подле того места, где она живет! — сказал Всеслав, выходя вон из пещеры.

— Куда ты? — закричал Тороп. — Постой, постой, боярин!

Но, видя, что упрямый юноша не слушает его слов, он побежал вслед за ним, успел остановить его в ту самую минуту, когда он, дойдя до конца ущелья, занес уже ногу, чтоб сделать шаг вперед.

— Что это ты?.. — продолжал кричать Тороп, не выпуская из рук Всеслава. — Да ведь здесь вовсе ходу нет!

В самом деле, Всеслав стоял на краю почти бездонной пропасти. Кустарник, коим поросло узкое отверстие, помешал ему рассмотреть с первого взгляда всю опасность его положения. У самого входа в пещеру начинался утесистый обрыв горы, он опускался прямою стеною до дна глубокого оврага, в котором небольшой проток, пробираясь между камышей и высокой осоки, исчезал посреди топкого болота.

— Что ты это, боярин?.. — повторил Тороп прерывающимся от ужаса голосом. — Да кабы ты еще раз шагнул, так и поминай тебя как звали. Да не гляди вниз, а не то у тебя в глазах помутится!

— Но, верно же, есть какая-нибудь тропинка? — сказал Всеслав, поглядев внимательно вокруг себя.

— Какая тропинка! Да здесь не только человек, и векша не спустится.

— Ты лжешь. Посмотри, вон там, подле этого куста… Так точно, тут кто-нибудь сходил: куст измят, и вот лежит подле него шапка.

— Она уже недели три как тут лежит, — сказал Тороп. — Сердечный, и крикнуть не успел!

— О ком ты говоришь? — спросил с удивлением Всеслав.

— А кто его знает, какой-то прохожий: видно, заплутался, да и зашел сюда, только не с этой стороны. Знать, господин мой побоялся, что этот незваный гость расскажет о нем в Киеве, да еще, может статься, других гостей с собой наведет; так он подумал, подумал, да и выпроводил его в эти двери.

— Возможно ли? И твой господин решился…

— Что ж делать, боярин: своя рубашка к телу ближе! Даром мой господин и цыпленка не обидит! Ну а уж если надобно, так долго думать не станет.

— Но как же зашел сюда этот прохожий? Поэтому есть другой вход?!

— Вестимо есть: ведь и ты не на крыльях сюда залетел.

— Где же он!.. Покажи мне скорее!..

— Показать-то покажу, боярин; да уж если ты неотменно хочешь проведать сегодня же о твоей суженой, так лучше отправлюсь я, а ты оставайся здесь. Да сделай милость, не подходи без меня к этому омуту: хоть ты и храбришься, а все еще слаб; долго ли до беды — как раз голова пойдет кругом, а поддержать тебя будет некому.