Аскольдова тризна

Для киевлян оставшиеся позади кочевые разрозненные и неорганизованные племена мордвы и буртасов не представляли особой опасности, наоборот, по мере приближения русов к реке Итиль за счёт некоторых этих племён воевода Вышата увеличил своё войско и пополнил продовольственные запасы и походную казну. Бойл, правда, не слишком обольщался: он понимал, что при отходе назад дикие наймиты отхлынут снова в свои необозримые степи, лежащие между Киевской Русью и Черной Булгарией. Но сейчас воинов у воеводы было достаточно, чтобы не только сразиться с булгарами в открытом бою, но и попытаться взять приступом их город, раскинувшийся по ту сторону реки, город, который по богатству может вполне сравниться с хазарским Итилем. И не только сравниться, но, пожалуй, и превзойти его... Если Итиль стоял на пересечении караванных и речных путей в одну лишь сторону — к Джурджанийскому морю[81], то через город Булгар шли купеческие товары и к морю, и по прямой дороге на юг, проходившей по земле мадьяр, печенежских огузов, к берегу Хорезмского моря

[82] и далее в одну сторону на Хургандж, к Хорасану, в другую — на Бухару, к реке Инд.

Пока колдун изгонял болезнь из тела Аскольда, Вышата в сопровождении других боилов выходил на высокий берег Итиля, смотрел на белеющие вдали крепостные стены Булгара и прикидывал, за сколько дней осады их можно проломить. Рядом находившиеся мелкие мордовские князьки говорили, что стены эти глинобитные и разрушить их будет нетрудно, при этом у князьков хищно загорались глаза: в кои веки выпал удобный случай — пограбить с помощью русов более сильного и богатого соседа; в обычное время к границам его они и приблизиться не смели. Поэтому булгары, соблюдая старинный обычай предков, хоронили умерших за рекой, на высоком «красном» месте, фактически на чужой территории, не опасаясь, что могильные курганы будут разграблены. Таким образом, и сын Аскольда был захоронен на этой стороне Итиля.

Пожалуй, если бы болезнь киевского архонта продолжилась, Вышата пошёл бы на приступ, но теперь, когда Аскольд встал на ноги, сделать сие вряд ли удастся. За рекой живёт его бывшая жена Игиля, замужем за влиятельным при дворе хана жупаном-тарханом[83], и неутихающее чувство вины перед ней заставит Аскольда скорее всего отойти назад, не предпринимая никаких сражений с булгарами.

Так бы оно всё и случилось, если бы не бегство колдуна, которого сразу схватили и отвезли к жупану-тархану. От колдуна он узнал, что появившееся здесь войско возглавляет сам Аскольд, и сообщил об этом Игиле. Та и стала уговаривать мужа напасть на киевского князя, коего когда-то сильно любила, а теперь люто ненавидела. Сколько лет прошло! Меняются чувства... Да ещё бы не поменялись, если киевский князь бесцеремонно выгнал её и сына не пожалел! Правда, гнусную роль в этом деле сыграла Сфандра. Знала бы Игиля, что та — главная виновница смерти сына!.. Волки! Была бы Игиля помоложе, взяла бы в руки лук и стрелы. Била раньше не хуже хорошего стрелка-мужчины.

Только ввязываться в сражение с русами без согласия на то самого хана тархану никак нельзя, да и силёнок маловато, ибо у Аскольда под рукой, по словам колдуна-перебежчика, более двух тысяч хорошо вооружённых ратников. А вот пощипать их при отходе можно: и просьбу Игили, которую жупан-тархан очень любил, исполнит, и люди его отвлекутся от повседневных забот, которых всегда невпроворот. Пограбят чужое, приобретут себе кое-что, глядишь, и успокоятся... Уже давно ни с кем не воевал жупан-тархан. Люди и обнищали... Имеют лишь доходы от того, что даёт земля да скот. А ведь простому человеку, кроме прямых налогов (юртнина, волоберщина, кошарщина[84]

), нужно ещё платить десетк — десятинный, который взимался со всего: с зерна, бузы и других хмельных напитков, продуктов питания, сена, со свиней, овец, пчёл, верблюдов, лошадей, домашней птицы... А ещё донимали труженика налоги косвенные: ввозные пошлины (кумерк), сборы за пользование рынком (тожина), переправой (броднина) и десятки всяких штрафов, из которых самый распространённый — ботка: за потраву чужого пастбища. Попробуй угляди за голодным скотом!

А если и захочешь уклониться от налога или штрафа, то сделать сие не удастся, ибо собирался каждый налог или штраф по отдельности определёнными лицами. Тут и десаткари — сборщики одной десятой части свиней, овец, пчелиного мёда и так далее; побирчии — сборщики дани; глобари — сборщики штрафов; митари — таможенные сборщики.