Аспазия

— С Аспазией, — возразил Эврипид, — но не об Аспазии: я говорю о женщинах. Аспазия — женщина, но женщины — не Аспазия.

Как мы уже говорили, в разговорах Сократа с супругой Перикла не было недостатка в колкостях, но он никогда не впадал в тон Эврипида. Следует упомянуть, что Эврипид, в своих разговорах с Аспазией, с вежливостью делал исключение для самой Аспазии, тогда как Сократ, напротив того, все свои стрелы направлял именно в Аспазию, защищая женский пол вообще. Также и в этот раз, он вооружился против ненавистника женщин, Эврипида, говоря:

— Мне кажется удивительным, но тем не менее, несомненным то, что каждый мужчина, когда он говорит о женщинах вообще, говорит всегда только о своей собственной жене, поэтому, мне кажется, говорить о женщинах вообще можно дозволить только тем людям, которые не женаты. Я горжусь тем, что принадлежу к числу последних и как ни далеко оставляет меня за собой в мудрости мой друг Эврипид, тем не менее, относительно женщин, я имею преимущество беспристрастия, так как не женат и так как затем Перикл женат, а Аспазия сама женщина, то я здесь единственный человек, который может принять на себя защиту преследуемого пола. Мне, может быть, не достанет для этого ораторского искусства, и я желал бы, чтобы здесь был Протагор, который, конечно, не преминул начать восхвалять женщин, как расточительниц сладчайших радостей, как дарящих лучшее счастье, как хранительниц божественных сокровищ: красоты и радости на земле, как счастье мужчины, как цель его стремлений, как лекарство от его мучений.

«Какое чудное создание — прекрасная женщина!», — сказал бы он. «Каждый атом ее существа очаровывает…»

Так сказал бы Протагор, Эврипид, напротив того, утверждает, что женщина — сфинкс, что у нее прелестное лицо, нежная грудь и острые когти не лучше ли было бы сказать так: у женщин, конечно, острые когти, но прелестное лицо. К чему не поставить главным то, что есть в женщине хорошего, а не дурного? «Им следует обрубить когти», говорит Эврипид, но разве это, отняв у них возможность вредить, отнимет у них другие помыслы? Не лучше ли было бы сделать наоборот и начать с внутреннего улучшения, тогда когти сделались бы безвредными?

Как много добродетели может показать женщина, как много благословений может рассыпать она вокруг себя, не только тем, что она делает и говорит, но и тем, что она есть естественная сторонница красоты. А так как всякое дело, за которое женщины выступают, одерживают победу, то как прекрасно было бы, если бы они сделались сторонницами добра и истины! Может быть, в будущем, все старания мужчин будут направлены к тому, чтобы сделать женщин не только жрицами истины и красоты, но также и добра.

— Да, не достает еще того, чтобы змеи приобрели крылья! — насмешливо вскричал Эврипид. — Впрочем, нечего удивляться, — продолжал он, — слыша эту надежду на улучшение женщин от человека, который ожидает для людей счастья только от одного разума. Я же скажу, что достоинство и благородство женщины заключается не в развитии ее умственных сил, а в развитии ее сердца и чувства.

— Совершенно верно! — согласился Сократ, — но это еще вопрос, могут ли сердце и чувство быть развиты благодаря самим себе и не нужно ли для этого влияние рассудка.

Перикл одобрил слова Сократа, Аспазия молчала и поэтому разговор прекратился, так как, несмотря на то, что слова Сократа вполне соответствовали ее собственному взгляду, но ей казалось, что мудрец хотел дать ей урок.

Что касается умственной способности ее пола, то к ней она давно стремилась. Среди друзей, на Акрополе, она дала себе слово стремиться к этой цели с той минуты, как сделается супругой Перикла.

Она сдержала слово: изменить жизнь и положение женщин, в самом основании, сделалось с того времени ее целью. Но для того, чтобы достигнуть ее, ей нужно было стараться приобрести влияние на афинских женщин, приобрести себе сторонниц, учениц, подруг.

Перикл согласился помогать ей, так как, любя ее, рад был доставить ей всякое удовольствие. Он, если можно употребить это выражение, ввел ее в афинское общество.

Афинские женщины не имели сношений с мужчинами, но между собой имели живейшие сношения и Аспазия, по-видимому, непринужденно вошла в эти сношения.

Между красивыми и, действительно, умными женщинами, которые привлекают к себе мужчин, находятся такие, которые, несмотря на зависть, ненависть и ревность, возбуждаемые ими, умеют приобрести себе расположение особ своего пола. Само собой, они приобретают это расположение не любезностью, не стараниями приобрести расположение, а беспритязательностью и старанием скрыть свои природные преимущества, а также знанием особенностей и требований тех, чье расположение хотят приобрести.

Аспазия старалась внушить доверие. Она знала, что красивая женщина в большинстве случаев приобретает расположение, как мужчин так и женщин, спокойствием и достойным поведением. Она прежде всего хотела сделать так, чтобы ее вынуждены были уважать и, приготовив себе таким образом почву для своего предприятия, открыто выступила со своими взглядами и планами.