Аспазия

«Твоей победой при Самосе ты сильно обрадовал афинян, и я от глубины сердца присоединилась к этой радости. Но моя радость была немного уменьшена той скромностью, которая помешала тебе прислать мне описание морского сражения. Вообще, я вполне согласна с тем, что ты в своих письмах не говоришь мне о государственных или военных делах и ограничиваешься только тем, что касается твоей особы, но я слышала, что в этом сражении ты лично принимал большое участие, и сам пустил ко дну корабль неприятельского полководца. Постройка Парфенона подвигается с почти невероятной быстротой, конечно, хорошо строить, когда имеешь деньги, как постоянно говорит Калликрат. Несколько дней тому назад на Акрополе случилось несчастье, возбудившее всеобщее внимание: один работник упал с лесов и разбился почти до смерти, и то обстоятельство, что это случилось как раз на том месте, которое Диопит называет подземным, заставило сильно работать языки всех суеверных людей в Афинах. Непримиримый жрец Эрехтея с торжеством говорит, что исполнилось его пророчество, и предсказывает новые несчастья. Он глядит с порога своего старинного храма все мрачнее и сердитее на мужественного и веселого Калликрата и желает ему солнечного удара, но горячие стрелы Аполлона отскакивают от лба неутомимого труженика, Афина Паллада держит над ним свой щит, которым защищает его. Он же сам раздражает противника своим хладнокровием, и, если сердитые взгляды слишком надоедают ему, то он приказывает своим рабочим поднять целое облако пыли вокруг храма Эрехтея, которое заставляет жреца удалиться в глубину его святилища. В настоящее время в спор между этими людьми вмешался мул: в числе вьючных животных, которые каждый день спускаются и поднимаются вверх и вниз по Акрополю, поднимая камни и другие тяжести, находился один мул, который, частью от старости, частью от увечья, сделался неспособным продолжать работу. Его погонщик хотел оставить его в конюшне, но мужественное животное было этим недовольно, и никакие удары не могли остановить его от того, что он привык делать уже давно вместе со своими товарищами, и он, хотя и ненагружаемый, поднимается и спускается по склону Акрополя и делает это каждый день, так что все узнали наконец «мула Калликрата», как его называют, так как Калликрат взял его под свое особенное покровительство. Вот этот мул, не имея никаких занятий на Акрополе, часто подходит к храму Эрехтея и уже несколько раз пачкал священную траву, растущую в ограде храма, совсем не священными вещами. Поэтому Диопит ненавидит этого усердного работника чуть ли не больше, чем самого Калликрата, и трудно предвидеть, какие последствия будет иметь это дело. Прощай, мой герой, и не думай о рассказе Клейты о Саламинской битве и о Фемистокле, но думай о твоей Аспазии. Ни Гера, ни все павлины Самоса не могли бы удержать меня поспешить к тебе, если бы только ты этого желал».

Вскоре после этого Аспазия получила от Перикла следующие строки:

«Ты сердишься на меня, что я не описал тебе морского сражения, ты не хочешь вполне отказаться от желания видеть, что я делаю у Самоса. Что касается меня, то морское сражение, по-моему, может быть, самое интересное из всех зрелищ и, признаюсь, часто, с тех пор как я, в качестве стратега, даю сражения, несмотря на всю ответственность полководца, я не могу не бросить взгляда восхищения на борьбу окрыленных колоссов в открытом море. К счастью, старая Клейта описала тебе только побочные подробности Саламинской битвы, а не самую битву, поэтому я могу решиться вкратце описать тебе морское сражение при Самосе, но с одним условием, что это описание будет единственным, которое ты вырвешь у меня во время войны.